Шипы и лепестки - Робертс Нора

— Собери саквояж.

— Что?

— Собери все, что понадобится для ночевки, и мы снимем номер в отеле. Устроим настоящий праздник.

— Правда? — Эмма закружилась от радости. — Дай мне десять секунд, и я соберусь прямо сейчас.

— Договорились.

— Я должна завтра рано вернуться, но…

— Я тоже. — Он обхватил ее лицо ладонями, поцеловал в губы. — Вот так. Чтобы ты не расслаблялась. В семь. Пока.

Довольный своим экспромтом и ее реакцией, Джек поспешил к пикапу, на ходу доставая телефон. Он позвонил в свой офис и поручил секретарше забронировать столик в ресторане и номер в отеле.

— Я сказала ему, что соберусь за десять секунд. Какая же я лгунья. — Эмма уже привела себя в порядок, и теперь ее тело, увлажненное кремами, благоухало. — Наверное, обычная домашняя одежда не самый подходящий вариант, но…

Она сунула в саквояж сложенную рубашку, повернулась к Паркер и потрясла белой шелковой сорочкой.

— Что ты думаешь?

— Она великолепна. — Паркер подошла, провела пальцем по изящным кружевам лифа. — Когда ты ее купила?

— Прошлой зимой. Не смогла устоять и сказала себе, что буду надевать только для собственного удовольствия. Но так ни разу и не надела. И к ней вот такой маленький халатик. Я люблю махровые халаты, которые дают в отелях, но так романтичнее. Мне хочется надеть после ужина что-то романтичное.

— Тогда идеально.

— Я даже не знаю, куда мы едем, где будем ночевать, и мне это нравится. Как будто он меня крадет. Мне очень нравится это ощущение. — Эмма сделала пируэт и уложила пеньюар в саквояж. — Я хочу шампанское, и свечи, и какой-нибудь нелепый изысканный десерт. Я хочу, чтобы Джек смотрел на меня в свете свечей и говорил, что любит меня. И я ничего не могу с собой поделать.

— А зачем что-то делать?

— Он все это спланировал, мы будем вместе. И этого должно быть достаточно. Я счастлива.

Пока Эмма укладывала вещи, Паркер погладила ее плечи.

— Эмма, ты вовсе не должна устанавливать для себя границы.

— Я ничего подобного не делаю. Я не думаю, что я это делаю. Да, я, наверное, ждала слишком многого, поэтому я пытаюсь немного подкорректировать свои ожидания. Как я и говорила, когда все это началось, — она сжала руку Паркер, — я просто упиваюсь своим счастьем и решаю проблемы по мере поступления. Я так давно его люблю, но это опять же моя проблема. Мы вместе всего пару месяцев. Нам некуда спешить.

— Эмма, сколько я тебя знаю — а это вся наша жизнь, — ты никогда не боялась сказать, что чувствуешь. Почему ты боишься сказать Джеку?

Эмма закрыла саквояж.

— Ну, предположим, скажу. А что, если он еще не готов? А если решит, что должен отступить, и мы снова станем просто друзьями? Вряд ли я это переживу. — Эмма повернулась лицом к подруге. — Паркер, я не готова рисковать тем, что у нас есть сейчас. Пока не готова. Поэтому я просто буду наслаждаться сегодняшним вечером и не буду ничего усложнять… О боже, мне пора одеваться. Я завтра вернусь в восемь, в половине девятого самое позднее. Но если мы вдруг застрянем в пробке…

— Я позвоню Динь и вытащу ее из кровати. Я сумею. Она примет утреннюю доставку и займется цветами.

Эмма никогда не подвергала сомнению таланты Паркер.

— Хорошо, но я вернусь. — Она втиснулась в платье и подставила Паркер спину, чтобы та застегнула молнию.

— Мне нравится этот цвет. Цитрин. Больно сознавать, что я выглядела бы в нем желтушной. А ты в нем просто сияешь. — Взгляды девушек встретились в зеркале. Паркер обняла подругу за талию. — Желаю хорошо провести время.

— Непременно.

Через двадцать минут, когда Эмма открыла дверь, Джек только взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Обалдеть. Надо было подумать об этом давным-давно. Ты сногсшибательна.

— Я достойна надменных официантов и слишком дорогого ужина?

— Более чем. — Джек поднес к губам ее руку, поцеловал запястье, на котором сверкал подаренный им браслет.

Даже сама поездка в Нью-Йорк казалась Эмме идеальной, и неважно, неслись ли они на пределе дозволенной скорости или ползли в пробке. Безмятежный вечер сулил прекрасную долгую ночь.

— Я каждый раз думаю, что должна чаще ездить в город. Развлекаться, ходить по магазинам, знакомиться с новинками флористики. Но никогда не удается выбираться так часто, как хочется. Поэтому каждая поездка — счастье.

— Ты даже не спросила, куда мы едем.

— Это не имеет значения. Я люблю сюрпризы, спонтанность. Ведь мне, да и тебе тоже, почти все время приходится придерживаться графиков. А это? Это как крохотные волшебные каникулы. И если ты пообещаешь мне шампанское, больше нечего и желать.

— У тебя будет все, что захочешь.

Когда Джек остановил машину перед «Уолдорф Асторией», Эмма чуть не потеряла дар речи.

— С ума сойти.

— Я подумал, что ты любишь традиции.

— Ты правильно подумал.

Эмма подождала на тротуаре, пока швейцар достал их багаж, и взяла Джека за руку.

— Заранее спасибо за этот чудесный вечер.

— Заранее пожалуйста. Я только зарегистрируюсь и отправлю вещи в номер. Ресторан в трех кварталах отсюда.

— Мы можем пройтись пешком? Такая чудесная погода.

— Конечно. Дай мне пять минут.

Эмма бродила по вестибюлю, изучая витрины бутиков, роскошные цветочные композиции, снующих туда-сюда людей…

— Готова?

— Абсолютно. — Она снова вложила руку в его ладонь, и они вышли на Парк-авеню, в неугомонный вечерний город. — У одной моей кузины была свадьба в «Уолдорфе», естественно, еще до «Брачных обетов». Грандиозная, пышная свадьба, как принято у Грантов. Мне было четырнадцать, и я была потрясена. Я до сих пор помню цветы. Море цветов. В основном желтые розы. Подружки невесты тоже были в желтом, похожие на пачки сливочного масла, но цветы… Прямо в бальном зале поставили арку, увитую желтыми розами и глициниями. Наверное, работала целая армия флористов. Но я так хорошо запомнила арку, что, думаю, она того стоила. — Эмма улыбнулась ему. — А ты мог бы назвать здание, которое произвело на тебя такое же сильное впечатление?

— Их было несколько. — На углу Джек свернул на восток. — Но честно? Больше всего я был потрясен, когда впервые увидел дом Браунов.

— Правда?

— В Ньюпорте, где я вырос, полно роскошных особняков, и некоторые просто изумительны. Но в доме Браунов есть что-то, выделяющее его из множества других. Удивительная сбалансированность, плавность линий, сдержанная величественность, уверенность, достоинство и легкий намек на сказку.

— Точно, — согласилась Эмма. — Достоинство и сказочность.