Жемчужная луна - Стоун Кэтрин

Но сегодня она была не такая уж безжизненная. Сидя на краю своей койки, она болтала ножками в воздухе и, завидев Ив, просияла от радости.

– Ив!

– Привет, Лили! – облегченно и радостно выдохнула Ив. Подойдя к койке, она присела рядом с подружкой. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо! – Лили пожала плечами. – У меня был кашель, но не такой страшный.

– Отлично. Я рада за тебя.

И тут храбрая Лили прямо на глазах Ив стала увядать: головка наклонилась, и шелковистая прядь черных волос упала на ее симпатичное личико. Она сжала ручки, и ножки забарабанили по постели.

– Лили? В чем дело?

– Это операция!

«Изменилась дата операции? – подумала Ив. – Или же храбрая малышка, всегда спокойно говорившая о «дырке в сердце» и хирургах, которые ее исправят, наконец-то стала понимать серьезность своего положения?»

– Что такое с операцией, Лили?

Лили еще усердней заболтала ножками.

– Я просто подумала…

«Подумала о том, что может умереть?» У Ив самой при этой мысли закололо в сердце. Она улыбнулась, скрывая испуг, и подбодрила девочку:

– Что ты подумала, Лили?

– Не могла бы ты… не могла бы… – Лили замолчала, и Ив не знала, сможет ли она продолжить и что хочет сказать? И наконец девочка все-таки решилась: – Я знаю, что если бы в этот день ты была в госпитале, если бы я смогла поговорить с тобой, прежде чем усну, то все было бы в порядке!

– Ах, Лили! – прошептала Ив. – Конечно, я буду с тобой в этот день!

Черная шелковистая головка взметнулась:

– Правда?

– Правда. Я прослежу за тем, как ты уснешь, и я буду с тобой, когда ты проснешься.

– Но моя операция назначена на декабрь. Ты еще будешь в Гонконге?

– Разумеется. Я ведь тут живу. Неужели ты думаешь, что я могу уехать?

К удивлению Ив, Лили Кай кивнула.

– Я никуда не собираюсь уезжать, Лили. Я буду с тобой в этот день.

– Обещаешь? Обещаю!

Из ресторана на втором этаже «Эксельсиора» открывался отличный вид на район от Глочестер-роуд до противотайфунного убежища Козвэй-Бэй. Прямо перед наблюдателем на краю залива стояла Полдневная пушка, воспетая Нэлем Ковардом, но ставшая легендарной еще до его знаменитой песни.

Отполированная медь Гочкиса ярко сверкала под полуденным солнцем, напоминая о славном прошлом Гонконга. В середине прошлого века «Жардин Мэтсон», только что основанная торговая компания новой колонии, ввела практику приветствовать приход в гавань каждого своего клипера двадцатью одним пушечным залпом. Губернатор колонии, возмущенный тем, что такой помпой будет сопровождаться появление какого-то торгаша, к тому же наверняка набитого опиумом, приказал тайпану компании немедленно прекратить эту практику. Более того, в наказание он распорядился, чтобы компания стала официальным хранителем времени колонии – и каждый день ровно в двенадцать часов ее сотрудники должны были давать выстрел из пушки.

Эта традиция не прерывалась; ту пушку, что поставили в 1901 году, заменили современным Гочкисом и к полуденному выстрелу добавили полночный новогодний. Но до сих пор право на этот выстрел принадлежало «Жардин Мэтсон».

Время приближалось к двенадцати часам. Любопытные туристы собрались вокруг пушки, которую заряжал человек в белой форме. Джулиана сидела в ресторане на Глочестер-роуд и пила чай, ожидая Ив.

Однако ей придется прождать еще не менее получаса: Джулиана знала, что Ив может опоздать, она никогда не уходила из госпиталя слишком рано. Наверняка она задержалась с каким-нибудь испуганным или одиноким ребенком.

Тут Полуденная пушка выстрелила, хотя Джулиане это было скорее видно, чем слышно – звук отсекли противотайфунные стекла, она увидела только, как появилось летучее облачко белого дыма и ветер быстро унес его в залив.

Для большинства жителей Гонконга полуденный выстрел означает приближение 1997 года, поэтому время стало драгоценней всех сокровищ Гонконга. Полуденный выстрел, как выстрел стартового пистолета, заставлял всех, кто его слышал, ринуться вперед, чтобы ухватить свою мечту, прежде чем она растает в воздухе, как дым от выстрела под ветерком.

Но у Джулианы это тающее облачко пробудило только новые воспоминания, столь же светлые и чистые, о том, что так быстро исчезло из ее жизни…

Через восемь дней после того, как Джулиана нарушила запрет и позвонила Гарретту, судьба отмерила ей очередное наказание за непослушание. У Вивьен случился новый приступ, на этот раз смертельный. И не успела Джулиана справиться с горем и чувством собственной вины, как судьба нанесла новый удар. Несмотря на то, что Вивьен Жун заработала свое состояние уже после смерти мужа, его семья, не подававшая признаков жизни уже сорок лет, потребовала себе все ее деньги.