Благословение - Стил Даниэла

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Потому что ты пугаешь меня. Ты ждешь от меня того, от чего я бегу всю жизнь. Каждый раз, когда ты откровенничаешь со мной, я начинаю бояться. Ты хочешь детей, семью и все то дерьмо, которое для меня ничего не значит. Я не хочу себя ничем связывать. Я просто не могу так жить.

Чарли молча слушал ее, и слезы катились у него по щекам. Она разбивала вдребезги все его мечты и делала это совершенно сознательно.

— Ты хочешь знать, почему я так отношусь ко всему этому, хочешь, Чарли? Наверное, хочешь. Да, у меня была семья — братья и сестры, мать и отец… И знаешь что? Мой брат спал со мной в течение семи лет. Первый раз это произошло, когда мне было семь, и ты знаешь, моя мамочка позволяла ему делать это. Он был такой «трудный» мальчишка, и она так боялась, что у него могут быть неприятности с полицией, если он сойдет с правильного пути, так вот я была для братца «спасательным кругом». Свой первый аборт я сделала благодаря ему, когда мне было тринадцать, а потом через год — еще два. А потом мой папочка решил тоже вкусить кусок семейного пирога… Прекрасная семейка, правда, Чарли? Захотелось бы тебе после этого рожать детей? Нет? Вот и мне тоже. Я сбежала из этого ада. Я приехала в Вегас и целый год ловила удачу, пока не получила роль в шоу, и за то время сделала еще два аборта. А потом еще один уже здесь, когда меня обрюхатил один умник. Да, я не хочу и этого ребенка, Чарли, но я думала, что его хочешь ты.

Да, он хотел, но ему нужен был собственный ребенок. Чарли сидел, уставясь на нее, испытывая невероятные душевные муки, вызванные ее словами.

— Я не знаю, что сказать, Бэб. Извини меня за все, что было, за прошлое, за нас… Мне кажется, что мы оба совершили ужасную ошибку.

— Да. — Она шмыгнула носом и закурила еще одну сигарету. — Мне не надо было выходить за тебя. Ты бредишь всей этой глупой сентиментальной чушью. Я говорила тебе, что все это чепуха, но мне хотелось верить, что я смогу вести такую жизнь. И знаешь что? Я не могу. Я не могу быть такой, как ты хочешь, — маленькой, миленькой глупой женушкой. Это не для меня. Мне кажется, я сойду с ума, если буду сидеть в этой квартире, разговаривать о детях и смотреть, как ты пылесосишь и готовишь обеды. К черту твои обеды, Чарли, я создана для другой жизни!

Он слушал ее, закрыв глаза. Ему не хотелось верить в то, что она говорила, но он знал, что это была правда.

В комнате повисла напряженная тишина. Когда Чарли снова взглянул на нее, ему показалось, что перед ним сидит совершенно чужая женщина. «А ведь я совсем не знал ее», — подумал он с горечью.

— И что ты собираешься сейчас делать? — наконец спросил он.

— Не знаю. Наверное, поеду к Джуди.

— А что с ребенком?

— А, ерунда. Я знаю, что мне с ним делать. — Она пожала плечами, как будто это не имело никакого значения, и Чар ли изо всех сил старался не вспоминать о том, какая она была хорошенькая, когда говорила ему про ребенка.

— А что тот парень? Ему что, не нужен ребенок?

— Я ему даже не собираюсь говорить об этом. Он женат и имеет троих детей в Вегасе. Не думаю, что ему захочется еще одного.

— Даже не знаю, что сказать. — Чарли казалось, что вся его жизнь вывернулась наизнанку. Впрочем, так и было. Он с трудом соображал, не говоря уже о том, чтобы принять какое-нибудь решение. — Почему бы нам не вернуться к этому разговору через несколько дней?

— Для чего? — Барби выглядела изумленной.

— Для того, чтобы переварить все это. Я не знаю, что я сейчас чувствую или хочу. Я просто не знаю, что тебе сказать.

А ты и не должен мне ничего говорить, — сказала она тихо, испытывая сожаление, может быть, впервые в жизни. — Я все понимаю.

Чарли плакал и никак не мог остановиться, хотя и понимал, что выглядит ужасно глупо. Жизнь здорово потрепала Барби, и закалила, и ожесточила, и, поняв это, он дал волю своим чувствам и плакал, как плакал тогда, в детстве, когда люди, с которыми он прожил почти год, вдруг заявили, что они не могут усыновить ребенка, больного астмой.

— Прости меня… — Барби, пытаясь успокоить, обняла его за плечи и некоторое время сидела рядом, но он все плакал и плакал, и она ушла в спальню собирать вещи. Потом она заказала такси и уехала к Джуди.

А Чарли проплакал целый день. Он не мог поверить в то, что случилось. У него даже не было сил, чтобы позвонить Марку, он знал, что скажет ему друг: «Черт с ней, с Барби, ты прекрасно проживешь без нее». Но если это так, то почему же ему никак не становится легче? Сегодня был самый ужасный день в его жизни. Сегодня он узнал, что бесплоден, и жена, которую он любил, ушла от него.

Вечером в канун Рождества Брэд и Пилар изумили своих друзей, с которыми обедали, сообщив им о беременности Пилар. За прошедший год она резко поменяла некоторые жизненные принципы: вышла замуж, хотя до этого твердила, что превыше всего ставит личную свободу, а теперь собиралась стать еще и матерью. Двадцать лет назад она бы и мысли не допустила, что такое с ней может произойти, но теперь можно было с уверенностью сказать, что Пилар наконец живет полнокровной жизнью.

После обеда они всей компанией танцевали под старые забытые мелодии, а в полночь целовались, поднимая бокалы с шампанским. Брэд и Пилар ушли домой в полвторого ночи. Она устала больше, чем обычно, и, хотя она всегда любила эти новогодние вечеринки, теперь у них была веская причина, чтобы покинуть друзей так рано. К тому же, с тех пор как забеременела, она чувствовала, что ее постоянно клонит ко сну.

— Ты заметил, какое на всех произвела впечатление наша новость? — усмехнулась Пилар. — Мне так нравится наблюдать за их лицами, когда я говорю им, что беременна. Сначала они думают, что это шутка, и не знают, как на это реагировать, а потом так бурно выражают свои эмоции. Все-таки это очень приятно.

— Ты ведешь себя как маленькая девчонка, — улыбнулся Брэд. Он заметил, что жена поморщилась, когда он помогал ей выбираться из машины, и слегка встревожился: — С тобой все в порядке?

— Да… Просто я почувствовала какой-то непонятный спазм, вот и все.

— Где?

— Где-то в низу живота, — рассеянно сказала она.

У нее были подобные спазмы несколько дней назад, но когда Пилар позвонила доктору Вард, та сказала ей, что это вполне нормально, и предупредила, что у нее могут возникнуть временные боли, так как ее матка начала увеличиваться. Она убедилась в этом, когда, вешая одежду, почувствовала еще один болезненный спазм, на этот раз более сильный. А потом еще один… и еще… и вдруг она почувствовала, как что-то теплое потекло по ее ногам… и, посмотрев вниз, увидела кровь.

— О господи… — с ужасом прошептала она и внезапно охрипшим голосом позвала Брэда, а сама продолжала неподвижно стоять на месте, глядя, как кровь капает на ковер.