Смятение - Стил Даниэла

На следующий день Пол сам отвез ее на самолете в Кигали, откуда ей предстояло лететь до Кампалы. Пока они ожидали самолета местной авиакомпании, Пол попросил Глэдис передать привет Сэму и остальным, и она с улыбкой сказала:

— Если только они не в тюрьме… Глэдис шутила, с удовольствием чувствуя, что теперь, когда она ничего от него не ждет и между ними не стоят больше его прежние страхи, они могут говорить совершенно свободно. И хотя то, что они оба потеряли, было ей бесконечно дорого, здесь, в Африке, Глэдис неожиданно обрела достойную замену всему, что она так долго оплакивала.

Вскоре объявили посадку, и Глэдис, с нежностью посмотрев на Пола, крепко обняла его за плечи.

— Будь осторожен. Пол. Береги себя и… не будь к себе слишком суров. Ты этого не заслуживаешь.

— И ты тоже береги себя. — Он улыбнулся печально. — А я, если встречу парня в штормовке, сразу пошлю его к тебе.

— Не трудись. Он сам должен найти меня! — Она знала, что, хотя между ними не было ничего, кроме дружбы, ей будет очень его не хватать.

— Если мне случится вернуться в цивилизованный мир, я непременно тебе позвоню, — пообещал Пол, но Глэдис поняла, что это вряд ли произойдет.

— Я буду очень рада, — все же сказала она, подхватывая на плечо драгоценный кофр, в котором лежали отснятые пленки.

И вдруг он обнял ее и на несколько секунд крепко прижал к себе. Полу хотелось сказать ей еще очень многое, но он не знал как. Он хотел поблагодарить ее, но не знал — за что. Быть может, за то, что она хорошо знала его и принимала его таким, как есть. И сам Пол тоже принимал ее безоговорочно и полностью, и это, наверное, было самым ценным в их новых отношениях.

Когда Глэдис поднималась по трапу на борт небольшого двухвинтового самолетика, в глазах ее дрожали слезы. Пол смотрел на нее и махал рукой, и Глэдис тоже помахала в ответ. Потом самолет взлетел и, сделав круг над аэродромом, взял курс на северо-запад. Пол долго провожал его взглядом, потом вернулся к своей машине и вскарабкался в пилотскую кабину.

Летя обратно в Сингугу, он снова вспомнил о Глэдис и почувствовал, как в его душе воцаряется мир. Он больше не боялся ее и не чувствовал себя виноватым перед ней, потому что Глэдис простила его. Теперь Пол любил ее как друга, как сестру, как мать и знал, что ему будет очень не хватать ее смеха, ее озорных глаз и задорных ямочек на щеках, которые появлялись каждый раз, когда она улыбалась. Раньше он почему-то не замечал их, но теперь они были ему особенно дороги. Ему уже не хватало ее, не хватало даже разочарования и досады, которые появлялись в ее взгляде каждый раз, когда ему доводилось ляпнуть какую-нибудь глупость.

Вечером того же дня Пол случайно оказался возле палатки Глэдис и испытал почти физическую боль при мысли о том, что не увидит ее ни сегодня, ни завтра. И, несмотря на то, что Пол совершенно искренне считал себя независимым и самостоятельным человеком, ему вдруг стало бесконечно одиноко.

А ночью ему снова приснился кошмарный сон, хотя вот уже несколько недель он спал вообще без сновидений. Ему снилось, что он стоит на взлетной полосе аэродрома и провожает взглядом самолет, увозящий Глэдис в Кампалу. И вдруг, прямо на его глазах, древняя двухмоторная машина взорвалась в воздухе, и объятые пламенем обломки рассыпались по взлетному полю. Пол бросился бежать, ибо ему показалось, что Глэдис зовет его из-за плотной стены дыма и огня, но его ноги проваливались в расплавленный гудрон, и он не мог сделать ни шага. Наконец он каким-то образом вырвался и долго бродил среди дымящихся обломков, но так и не нашел тела Глэдис. И тогда он заплакал, заплакал во сне и продолжал плакать даже после того, как проснулся.

Глава 12

Когда Глэдис вошла в двери своего дома в Уэстпорте, он показался ей очень маленьким, словно за время ее отсутствия он каким-то чудесным образом уменьшился и теперь производил впечатление почти убогое. Впрочем, впечатление это было мимолетным и прошло, как только Глэдис огляделась. В прихожей было чисто, вымытый пол сверкал, и даже детские вещи аккуратно висели на вешалках, а не были разбросаны где попало.

Дети под надзором приходящей няни как раз ужинали, но, заслышав шаги матери, выскочили из-за стола и с радостными воплями бросились ей навстречу. Все говорили разом, а Сэм вовсю размахивал своей рукой в лубке, чтобы Глэдис могла на нее полюбоваться. Прошедшие четыре недели были очень долгими не только для Глэдис, но и для них тоже.