Дневник офисного муравья - Быстрова Ирина

Я, не будь дурой, спросила об этом у шефа. Мол, дорогой мой, вся моя задача состоит в том, чтобы тебе ассистировать, но если тебя не будет, то что тогда? И знаете, что он мне в ответ? Иди, говорит, гуляй. Вот так простенько и со вкусом. Не заморачиваясь. И в принципе другой человек на моем месте, кто-нибудь с объемом мозгов поменьше или шкурой потолще, так бы и сделал. Но я-нет. Конечно нет. Потому что я тут же подумала: а что скажет коллектив?

Не то чтобы я боюсь сплетен или еще чего-их бойся или не бойся, они все равно будут, причем их содержание и скорость распространения никак не зависят от того, как я веду себя. Просто у меня таки есть совесть… Они все будут пахать, невзирая на стремительно приближающиеся праздники, а я уйду в загул? Нет. Не годится. Надо будет что-ни-будь придумать.

16 декабря, среда. Второй день без Бена. Полный кайф.

Который, правда, к вечеру был омрачен явлением Селезня. Нет, она, к счастью, не возникла на пороге моего кабинета в тихие минуты отдыха-она просто позвонила мне на трубу и радостным голосом прокричала:

– Привет, Ларина! Как ты там жива-здорова?

– Привет, – осторожно ответила я. – А ты?

– О, я, – с воодушевлением схватилась за тему Селезень, – великолепно! Великолепно! – повторила она и затаилась на том конце провода.

Ага, подумала я, ждет, что я начну задавать вопросы. Я и задала:

– Чего звонишь?

– Что? – ошеломленно спросила Селезень.

Ну, понятное дело, не такого вопроса она ожидала.

– Звонишь, наверное, по делу? – вежливо предположила я.

– Да нет, – протянула Селезень. – Так… Вернулась вот из Австрии…

Опять!..

– …и думаю, может, встретимся?

– А зачем? – неожиданно для самой себя спросила я.

– Чего? – опять обалдела Селезнь.

Не надо было… Но раз вылетело, значит, придется выкручиваться. Или ну его на фиг, выкручиваться?

– Люсек, – решительно сказала я, – зачем ты это все делаешь? Я имею в виду все эти контакты со мной? На черта они тебе? Какая я тебе подруга? Или ты жаждешь покрасоваться? Похвастаться тем, как круто ты устроилась? В общем-то твое законное право. Но так ведь ты уже раз или два похвасталась. Зачем тебе еще? – Я выпалила все это на одном дыхании. Выпалила и умолкла.

Селезень помолчала немного и сказала неожиданно совершенно нормальным голосом:

– Знаешь, Ларина, от тебя я этого не ожидала. Вот если бы твоя Кэтрин это сказала, то ничего удивительного бы не было. Но ты…

– Ты о чем это? – холодно спросила я.

– Да о том, что я звоню тебе просто потому, что хочу пообщаться! – рявкнула Селезнева. – Потому что с тобой раньше можно было по-человечески разговаривать. Остальные, за редким исключением, вечно скалились да издевались, а ты вела себя пусть и индифферентно, но беззлобно.

А теперь, похоже, стала как все. – И Селезнева без единого предупредительного выстрела в воздух бросила трубку.

Вот такие приколы. Почему-то очень неуютно. Человек просто хотел со мной дружить, а я наплевала ей в душу. И еще более неуютно мне оттого, что у меня нет уверенности, что я наплевала ей, потому что это мое личное, непредвзятое мнение. У меня вот есть такое ощущение, что это флер от Кэтиного отношения к Селезню. Господи, что ж я за человек!

17 декабря, четверг. Рефлексирую на разговор с Селезнем. Да, вот такая я. Да, не могу проснуться на следующий день и оставить в прошлом все то, что было в дне минувшем.

Жалко ее? Жалко. И будь это лет десять назад или даже пять, я бы приняла ее в свои объятия, невзирая на то что мне это было бы поперек горла. Дружила бы и мучилась бы, мучилась… У меня много таких друзей, тех, которые через силу…

Поправка-было много. Вот я сейчас об этом задумалась и поняла, что все-таки они потихоньку где-то по дороге потерялись. Потому что отношения у нас были неестественными, вопреки, что называется, матушке-природе. Но натерпеться от этих странных отношений я успела по полной. И наверное, поэтому так взбрыкнула с Селезнем. И вот теперь маюсь.

Еще ведь не поздно все изменить. Можно позвонить Селезню и сказать: мол, Люсек, прости сердечно, день был отвратный, ты просто попала под горячую руку. И Селезень поверит, а если не поверит, то сделает вид, что поверила. Исчерпаем инцидент и… будем дружить, или как там будут называться наши отношения.

Но!

Организм на эти пораженческие мысли вдруг встрепенулся и заявил свое категорическое нет. Хватит, сказал он, не хочу, не желаю, не буду. И прав, прав, что уж тут врать самой себе.