Досье на невесту - Ларина Арина

– Собрать не могу. Они не поддаются. Я сейчас, наверное, умру, у меня голова раскалывается.

Маринка что-то возмущенно заорала про безответственных и подлых людей, на которых нельзя положиться в тяжелую минуту, но Вика убрала трубку от уха, борясь с подступающей к горлу пробкой. Судя по утробным всхлипам желудка, пробка закупоривала шампанское, а что бывает, если его открыть, Вика знала.

– Сейчас я тебя спасу, – сообразил Дима и куда-то убежал. Бульбенко все еще продолжала свой пламенный монолог, взывающий к совести умирающей Вики.

«Похоже, я спиваюсь», – отстраненно подумала «умирающая», прислушиваясь к гражданской войне внутри себя.

– На, зайка, выпей, – Дима сунул ей под нос стакан с шипящей таблеткой. Судя по плавающему на поверхности огрызку, таблетка при жизни была довольно крупной.

– Это что, нафталин? – глупо поинтересовалась Вика, старательно оттягивая момент контакта с жидкостью. Пузыри не внушали доверия, но и обижать заботливого Диму тоже не хотелось.

– Пей молча, залпом, без перерыва, – предупредил он, тыча исходящий мелкими брызгами стакан ей прямо в лицо.

– Почему? Что, горько? – испугалась Вика. Она стремительно выходила из образа романтической героини. Тошнота усиливалась, а рядом голосом Бульбенко крякала трубка.

– Пей!

Вкус оказался противным, но не горьким. Ей не стало ни лучше, ни хуже.

– Ты трубку повесишь или дообщаешься? – поинтересовался Дима, подкинув на ладони тяжелый мобильник.

– Доо… дообщаюсь, – с трудом выговорила Вика. Пробка опять подпирала горло.

– Маринка, чего тебе надо, а? Мне плохо!

– А уж мне-то как плохо! – взвизгнула Бульбенко. – Ты хоть понимаешь, что это для меня значит?

Признаваться подруге, что все ее эмоциональное выступление было самым наиподлейшим образом пропущено, Вика не стала.

– Чего от меня-то надо? – повторила она на всякий случай в надежде, что Маринка даст хоть какую-нибудь подсказку.

– Как что? Чтобы ты пошла вместо меня! Он же ждать будет!

– Кто? Куда? – всполошилась Вика. – Я никуда не могу идти! Мне плохо, я умираю!

– Это свинство, – констатировала Бульбенко. – Если бы я была на твоем месте, то сначала бы выполнила просьбу лучшей подруги, а уже потом спокойно отошла в мир иной!

– Слушай, Марин, а ты не можешь сейчас побыть на моем месте и сделать все сама? – жалобно спросила Вика, совершенно не понимая, о чем речь и как отвязаться от наглой Бульбенко.

– Издеваешься, да?

Видимо, Вика действительно пропустила какую-то важную информацию, поэтому аргументов для полемики у нее не нашлось. В голове начало медленно проясняться, внутренности тоже остановили свою бешеную пляску.

– Чего делать-то? Я вообще-то сегодня никуда не собиралась, – осторожно заметила она в надежде, что Маринка не будет уж очень напирать и попросит что-нибудь не особо обременительное.

– Ты должна с ним встретиться и сказать, что у меня грипп, поняла?

– С кем?

– С ним!

– А! Слушай, мне так плохо…

– Да хватит ныть, мне хуже! – перебила ее Маринка.

– Я в том смысле, что у меня с памятью напряженно сегодня. С кем я должна встретиться, напомни, – заюлила Вика.

– С Пашей! – рявкнула Бульбенко.

– А кто это?

В трубке повисла нехорошая тишина.

– А, вспомнила, – торопливо соврала Вика. – Куда ехать-то? И как я его узнаю?

– Ты вообще трезвая? – на всякий случай спросила Маринка.

– Абсолютно.

– Значит, так, после лекций он за мной заедет…

– После лекций?

– Хватит переспрашивать! Я тебя сейчас придушу! Совершенно невменяемая! Да, выйдешь после лекций, у входа будет стоять красный спортивный «Мерседес», подойдешь и скажешь, что я дико извиняюсь, но так получилось, что я заболела гриппом и не хочу его заразить, берегу его драгоценное здоровье, поэтому мы не встретимся! Еще скажешь, что я очень-очень расстроилась, переживаю, прям плачу в три ручья. Места себе не нахожу…

– Марин, погоди, дай я запишу, – обреченно выдохнула Вика.

– Хватит бредить, Муравьева! Тебя по голове не били? Сама придумаешь, что сказать. Суть в том, что я расстроена, а как ты это передашь – неважно.

– Погоди, а почему ты не можешь сказать ему это сама? У тебя что, нет его телефона? Рабочего там, или домашнего, или трубки?

– У тебя провалы в памяти, или ты хочешь меня довести до белого каления? – тихо прошипела Марина. – Напоминаю, ему можно звонить только на трубу, а он ее выключил, потому что поехал ко мне, он всегда так делает. Начитался всякой мути в желтых газетах и думает, наверное, что его супружница его запеленгует и сбросит бомбу. Короче, не забудь, мы договорились на два часа, можешь не опаздывать, не на свидание идешь.

– Может, еще включит?

– Раз выключил с утра, значит, наврал, что в командировке, или еще что-нибудь неправдоподобное. В общем, давай, я в тебя верю.

Вика со стоном откинулась на подушку.

– Ты как? – Дима наклонился и с тревогой вгляделся в ее бледное лицо.

– Я никак. Я просто в полном «никаке», – вздохнула Вика.

– Кто звонил?

– Да так. Никто. По делу. – Она не хотела рассказывать Мите подробности личной жизни его бывшей подруги, это было бы унизительно для обоих.

– Мне на работу надо, ты останешься?

– Нет. – Вика заворочалась, оглядывая стены в поисках часов.

– Около одиннадцати, – угадал Дима и улыбнулся. Она тоже улыбнулась в ответ и прикрыла глаза, чувствуя, как он садится рядом. Но едва только Дима потянулся к ней с весьма определенными намерениями, как Вика с воплем вскочила, стукнув его головой по подбородку, отчего у него клацнули зубы и резко упало настроение.

– Около одиннадцати?! У меня же лекции!

– Ах, скажите, какая трагедия! Можно подумать, ты никогда не прогуливала!

– Не в этом дело! – взвыла Вика. – Мне надо в институт. Ужас, как надо! Отвезешь?

Еще вчера она бы постеснялась просить его об этом, но сегодня их отношения незаметно перешли в какую-то новую фазу.

– Отвезу. А ты вечером вернешься? Или за тобой заехать?

– Не знаю, – решила пококетничать Вика, параллельно судорожно разыскивая носки и ботинки. Пусть не думает, что она уже его собственность, которая трясет хвостом от радости, когда хозяин хлопает ладонью по дивану, предлагая занять место рядом с собой. – Ты звони.

Выскочив из машины, она торопливо махнула рукой и понеслась в институт.

«А поцелуй?» – сам себя спросил Дима и улыбнулся. Ехать на работу не хотелось.

Всклокоченная Вика ворвалась в аудиторию и, виновато улыбаясь, прокралась вдоль задних рядов в самый угол.

– Муравьева, ты чего такая страшная? – громким шепотом спросил Ренат. На его вопрос тут же обернулась добрая половина группы, чтобы проверить правильность этого ценного наблюдения.