Соперники - Дейли Джанет

– Ты так же уверена в своих чувствах, как я?

Она тщетно попыталась отыскать в себе какое-нибудь сомнение.

– Да.

– Тогда выходи за меня замуж. Сегодня.

Если бы она захотела, то могла бы отыскать с десяток веских причин, по которым ей не следовало бы очертя голову во второй раз выходить замуж. Но ни одна из них – ни их короткое знакомство, ни ее карьера, ни каждое в отдельности, ни все вместе – не могла перевесить то, что она любила его и, что гораздо важнее, была любима.

– Да, – просто отозвалась она.

– Ты уверена? – Он пристально на нее смотрел. – Насколько я знаю, женщина всегда мечтает о грандиозной, пышной свадьбе. Если хочешь подождать…

– Нет. – Она тряхнула головой, насколько ей позволили его ладони. – Однажды на мне уже было белое шелковое платье и подвенечная фата. На этот раз антураж меня не волнует, Ченс. Твоей любви более чем достаточно.

– Я в самом деле люблю тебя, Флейм, – твердо сказал он. – Обещай, что будешь помнить об этом.

– Только если ты пообещаешь, что не дашь мне забыть, – поддразнила она.

– Я серьезно, Флейм. За все эти годы я нажил себе достаточно врагов. Кто бы и что тебе обо мне ни говорил, помни – я люблю тебя. И хочу любить тебя всю оставшуюся жизнь.

– Милый, я не позволю ни тебе, ни себе от этого отречься всю нашу оставшуюся жизнь, – уверенно и весело заявила она.

Сид Баркер плотно прижимал к уху трубку телефона-автомата, даже когда отирал пот совершенно уже промокшим носовым платком со лба и с верхней губы. «Черт бы побрал эту тропическую жару, – подумал он, – хорошо бы сейчас выпить добрую кружку холодного пива».

Телефон по-прежнему молчал, и он уже начал бранить нерадивого мексиканского оператора, но тут услышал приглушенный гудок на другом конце провода и сразу же – знакомый голос.

– Алло, это Баркер, – сказал он, метнув быстрый взгляд на дверь в десяти футах от него. – Наконец-то мне удалось отыскать их в Мексике. Но у вас возникают осложнения. Я стою у какого-то правительственного учреждения, где они только что зарегистрировали брак. – Он предвидел растерянный, сердитый ответ и недоверие своего собеседника. – Клянусь, это правда. Я стоял так близко, что мог бы сойти за свидетеля… Как бы я этому помешал? – рявкнул он, обороняясь. – Я не знал, что происходит, а потом было уже слишком поздно. Я-то думал – он повез ее на небольшую экскурсию по деревне, чтобы показать, как живет другая половина населения, те, кто убирает комнаты в его дорогих отелях и ждет приказаний его богатых гостей. – Обида исчезла из его голоса, и он стал задумчивее. – Мне следовало бы заподозрить неладное, когда я узнал, что его частный самолет взлетел. И вернулся меньше чем через три часа. Теперь-то я понимаю, что он посылал за обручальными кольцами. Вы бы видели камень у нее на пальце! – За дверью послышалось какое-то движение, и пара сияющих государственных чиновников проводила новобрачных из комнаты. Баркер, прикрыв ладонью рот, быстро проговорил: – Все закончилось. Мне надо идти.

Не дожидаясь ответа, он повесил трубку и, быстро покинув здание, подошел к взятой напрокат машине, которую охраняли двое бесстрашных мексиканских парней.

Тяжелые гардины на окнах спальни были наполовину задернуты, не пропуская полуденное солнце. Мэксайн остановилась в дверях, удивленная неестественной тишиной в комнате. Бессознательно затаив дыхание, она прислушалась к звукам, доносившимся с богато украшенной кровати с пологом. Розовый шелк стеганой ночной блузки с кружевными вставками подчеркивал бледность морщинистого землистого лица Хэтти, изможденного страданием.

Судьба воздавала Хэтти Морган по заслугам.

Бесшумно двигаясь – резиновые подошвы ее простых рабочих туфель почти беззвучно ступали по твердому полу, – Мэксайн приблизилась к огромной кровати, занимавшей чуть ли не всю комнату. Хэтти спала здесь уже больше восьмидесяти лет – с тех пор, как рассталась с колыбелью, хотя расположенная по соседству просторная спальня пустовала уже без малого шестьдесят лет. Мэксайн всегда этому удивлялась.

Она нерешительно посмотрела на больную, затем взяла с ночного столика коричневую пластиковую упаковку назначенных врачом пилюль. Она попыталась пересчитать, скольких таблеток недостает в коробочке – если вообще их оттуда вынимали.

– Во все-то ты суешь свой нос, – нарушило тишину едкое замечание.

Мэксайн повернулась к кровати.