Светлая полночь - Стоун Кэтрин

Еще была рождественская елка Уинни… и ясли на лиловом снегу под золотистым небом с аквамариновой луной и единственной розовато-лиловой звездой.

Компания пока не решила, как эти рождественские акварели будут скомплектованы. И проданы. Но они будут проданы, как будут проданы все картины Уинни.

Никаких других акварелей от Джулии Хейли больше не ждали. Просто это было обычной практикой — находя нового художника, спрашивать, нет ли у него еще чего-нибудь. Но когда Джулия отправила в Канзас-Сити свои акварели с пейзажами Эмералд-Сити…

Она не упомянула в телефонном разговоре, что цветение вишен было изображено через призму кристалла снежинки, а взгляд на величественную белую гору и сапфировую поверхность озера открывался с кресла, украшенного цветами, которое словно приглашало в него сесть.

«Бабушкино кресло» — такое название дала Джулия акварели, когда ее спросили, как она называется. А волшебный цветущий вишневый сад она назвала «Любовь».

Компания «Холмарк» готова была взять все, что Джулия может им дать. Цветы? Да, прекрасно. Рододендроны, азалии, нарциссы, тюльпаны. Колибри? Конечно! И веселье в кафе «У Старбука» — а-ля Тулуз-Лотрек, определили они для себя.

Что угодно. Когда угодно. Они не хотят оказывать на нее давление.

Джулия не ощущала никакого давления. Она была там, где хотела быть. Днем рисовала за кухонным столом под снежинкой, ночью в сновидениях совершала путешествия к Джейсу. В окруженную лесом крепость, где его держали.

Джулия наблюдала за тем, как он лечил раненых солдат. Многие из них были совсем мальчишками. Она предлагала свою помощь, но Джейс говорил ей «нет». Будет гораздо безопаснее, говорил он, если она останется невидимой.

Но если она станет парить над головой, будучи видимой только ему, он будет рад поговорить с ней.

«Я не чувствую себя вполне счастливым, — признавался он с едва заметной улыбкой. — Мне не нравится, что меня держат здесь против моей воли. Но я не просто пленник, Джулия. Эти дети, эти мальчишки-солдаты — они тоже пленники».

Джулия рассказывала ему об Эмералд-Сити, потому что он хотел знать обо всем. О его замечательных дождях. О пышной, роскошной зелени.

Рассказывала ли она ему о страшной правде Логанвилла? Конечно же, нет. Как не рассказывала она этому мужчине, который готов был жениться без любви на беременной Алексис, и о его малышке-девочке. Джейсу и без того хватало страданий в его заточении.

Джулия была в своих снах чрезвычайно осторожна, чтобы не проговориться о девочке… хотя именно Джейс дал ей имя.

Однажды в начале апреля Джулия явилась во сне к Джейсу, видимая ему одному, и он заговорил тихо, так, что могли слышать только она и Софи — маленькая девочка, которая в самолете ворвалась, пританцовывая и смеясь, в салон первого класса.

Действительно ли она Софи? Или Джозефина? Нет, ответил себе Джейс. Если бы она была Джозефина, то уменьшительное имя было бы Джози, а не Софи.

«Джози, — прошептал он. — Какое симпатичное имя».

— У нас вся семья носит имена, начинающиеся с одной согласной, — сказала Джулия утром своей еще не родившейся дочери. — Джози, Джулия и Джейс. Наша семья состоит из трех человек, моя драгоценная, как семьи колибри, которые вылетают на свободу.

В мае Алексис Аллен получила «Эмми» за исполнение главной женской роли в дневном сериале. Ее речь при вручении была страстной и захватывающей, но в ней она даже мимоходом не упомянула героя-заложника Джейса Коултона. Такие вопиющие оплошности случались, разумеется, и с другими актерами. Забывчивость под влиянием хаоса нахлынувших чувств. Том однажды забыл упомянуть Николь — разве такого не было? Или Дастин?

К подобным упущениям относились с пониманием и тут же экспансивно их исправляли. Если бы кто-то напомнил ей о Джейсе, Алексис наверняка ахнула бы и разразилась надрывными восклицаниями.

Однако никаких напоминаний и вопросов не последовало. Средства массовой информации тоже забыли о докторе Джейсе Коултоне. О нем не было никаких репортажей или хотя бы упоминаний в течение нескольких месяцев. Ничего нового. Никаких новостей.

Никаких новостей. Кроме того, что Джейс жив, здоров и продолжает работать. Гарек звонил Джулии по крайней мере раз в неделю, чтобы подтвердить эту успокаивающую истину.

Двадцать восьмого июня, задолго до того как Гарек позвонил ей, чтобы сообщить, что произошли изменения, Джулия узнала об этом во сне.