Пилюли от бабьей дури - Веденская Татьяна

– Так мы тебя ждем? – спросил отец сына, и в его словах было столько надежды, столько любви, что даже сам Кирилл захотел вдруг встать и броситься к отцу на шею. Как в детстве, когда отец возвращался с работы, а Кира бежал к нему, радостный, в ожидании конфет и объятий. Забирался на ручки, прижимался носом к шее, и было так хорошо… но сейчас он, конечно же, этого не сделал. Только коротко кивнул и ответил:

– Я позвоню Бене.

* * *

На следующий день в их типовой квартире все вели себя так, словно все вдруг стали сделаны из хрусталя. Встретившись в коридоре, в испуге отшатывались, как будто столкновение могло разбить хрустальных людей на мелкие кусочки. Была суббота, все были дома, включая Олеську, искренне горевавшую из-за возвращения старшего брата. За время его отсутствия она успела войти во вкус раздельного проживания, и перспектива снова делить комнату с братом совершенно ее не радовала. Однако брат вернулся какой-то другой, не такой, каким уезжал около месяца назад. Он не обращал внимания на Олеськины капризы, привез две сумки барахла, а вместо громкой музыки достал учебники по каким-то непонятным, диким предметам и принялся, чертыхаясь, их все учить.

– Совсем ты плохой стал, – она попыталась подколоть его, но Кира только усмехнулся, щелкнул ее по носу (это было больно) и сказал:

– Какая ж ты еще мелюзга, Олеська.

– Сам мелюзга, – обиделась она, но на самом деле с братцем за этот месяц произошло что-то. Он стал далеким-далеким. Целыми днями где-то пропадал, что, конечно, очень устраивало Олеську. Он учился и к тому же продолжал работать, приходил уставшим, пропахшим вкусными запахами и тут же падал спать. Уволиться сразу, в один день, он не мог, хотел доработать до первой зарплаты.

С отцом договорился, что тот отдаст Беньке (хоть тот об этом совсем и не просил) весь долг сразу, полностью, а уж Кира с отцом потом рассчитается. Он не хотел оставаться совсем без денег после целого месяца бесплатных улыбок. Иногда они с отцом по вечерам встречались на кухне и долго сидели вместе, смотрели что-нибудь по телику. Какой-нибудь старый или, если повезет, новый футбольный матч, к примеру. Обменивались комментариями, отец даже пару раз забылся и выматерился в особенно трепетные моменты, потом взволнованно, даже с паникой посмотрел на сына.

– Матери не говори, – попросил он.

– Тоже мне, большое дело, – хмыкнул Кира. И ляпнул нечто подобное в ответ.

– Ну ты уж это… – усмехнулся отец, и они принялись смотреть матч дальше.

Это было здорово. Если бы кто-то сейчас спросил у Кирилла – а как же конфликт? И что он думает о отце, о его работе, о том случае с «Фордом» – Кирилл был бы поражен, насколько иначе он смотрел на это теперь.

Он знал, что отец возглавляет целое отделение фирмы, что у него под началом несколько десятков человек, что он зарабатывает, в общем-то, хорошие деньги. Ну, пусть не огромные, но реальные деньги. Для Кирилла все-таки, пожалуй, огромные. Он знал это и раньше, но теперь вдруг почувствовал, что может отца за это уважать. Какая разница, в конце концов, кто чем занимается. Ну коробки, ну картон. Зато отец поднял семью, а ему, Кире, это все еще только предстоит. Он пока только гамбургеры заворачивает, ждет места в юридической фирме.

– А машина? – спросил бы кто-нибудь особенно настойчивый.

И Кира бы поразился еще больше, поняв, что о «Форде» папином он теперь не вспоминает вообще. Подумаешь, ерунда какая. Что он, Кира, машины себе не купит? Сейчас есть дела поважнее. А отец действительно не обязан был ее дарить. С чего такая щедрость? Только потому, что Беньке подарили «Лексус»? Мало ли кому чего подарили. Он, Кира, заработает сам. Еще отцу подарит что-нибудь хорошее. Да. Так он думал теперь. Вернее, не то чтобы он об этом думал, просто все те претензии и обиды, что терзали его когда-то, теперь не мешали, и они с отцом могли сидеть на кухне и смотреть телевизор, как два нормальных, взрослых человека. Да, Кира просто повзрослел, что еще раз убедительно доказало, что жизнь идет. Кто-то взрослеет, кто-то стареет. Так бывает всегда. А кто-то, между прочим, влюбляется по уши.

* * *

Ирма позвонила Свете через две недели после того, как мотивировочное платье было передано ей на поруки. Честно говоря, Света была рада избавиться от него. За это время она очень хорошо поняла, что даже если бы она похудела вдвое и натянула на себя Лерины бриллианты, это бы никак не помогло ей решить ее проблему. Если жизнь пуста, ее нельзя заполнить шмотками. Зато, оказывается, жизнь можно наполнить приготовлением шарлотки. Или утки по-пекински, если есть на то желание, возможности и подходящая курица. Света увлеклась кулинарией и в последнее время все время экспериментировала, радуя (а порой и огорчая) близких различными изысками.