Девушка с амбициями - Веденская Татьяна

– Итак? – спросил он.

– Мы не готовы продолжать с вами переговоры без свидетелей, – сказала я, набирая номер на сотовом. Через минуту от соседей пришли Дашка Зайницкая и Женька с моей работы.

– Это, я так понимаю, свидетели, – помрачнел Дементьев. Видимо, понял, что легко не будет.

– Так точно, – отрапортовала я, словно бы передо мной сидел Шаров. Хотя это был явно не Шаров.

– Прекрасно. И какие будут предложения?

– Мы обдумали вашу позицию и готовы ее разделить, – заявила я, не обращая внимания на протестующие взгляды Маши Оливейра.

– В каком контексте? – уточнил адвокат. Муж принялся нервно обкусывать ногти.

– Мы понимаем и приветствуем желание отца воспитывать детей. И готовы предоставить ему такое право, если он докажет, что у него есть условия и средства для обеспечения соответствующего уровня жизни.

– Как вы его планируете определять? – упавшим голосом спросил Максим Эдуадрович.

– А это будем не мы определять, а органы опеки. И еще, естественно, если органы опеки сочтут возможным оставить детей без попечения матери, – закончила и принялась тянуть паузу я.

– То есть что? Ты их мне, что ли, скинешь, а сама в Испанию отвалишь? – подал голос муж.

– Что значит, скинешь? – полюбопытствовала я, глядя в глаза мужу. – Разве вы не об этом просите?

– Да нет конечно?

– Тогда о чем? – спросила я, замирая от предвкушения. Если он сейчас при свидетелях начнет требовать денег, то я завтра же урежу процедуру и понесусь в суд на крыльях любви к идиотам.

– Переговоры веду только я, – прикрикнул на него Дементьев и муж, к моему огорчению, заткнулся. – Мы требуем только участия в воспитании, а не преимущественного права.

– Но вас этого права никто не лишит и после отъезда в Испанию, – сказала я.

– Мы просто не согласны с этим. Именно так и выражено наше участие в воспитании. Мы считаем, что детям лучше остаться на Родине.

– Но клиентку мою вы не можете принудить остаться в России! – воскликнула я.

– Совершенно верно, – хищно заулыбался он. – А она готова оставить детей и уехать, бросив их на произвол судьбы. Я все верно понял?

– Нет, – замотала головой я.

– Но вы именно это сказали, – прицепился он, поскольку ему удалось перехватить инициативу.

– Не это. Семья имеет право на самоопределение. Вы этого права семью Оливейра лишаете.

– Ну и что? – с вызовом и презрением в голосе влез муж. – Подумаешь, Оливейра.

– При этом все пять лет вы никак не участвовали в воспитании.

– Я уже говорил, что это только потому, что вы препятствовали.

– Докажите.

– Докажу. И докажу, что дети имеют недопустимое воспитание. Что мать ими не занимается. И вредит их развитию и духовному формированию, – с максимальной степенью убедительности воскликнул Максим. Я хлопнула в ладоши. Все замолчали.

– В таком случае предлагаю этап переговоров считать оконченным и перейти к выяснению позиции органов опеки, – подвела я итог.

– Кто первый? – любезно поинтересовался он.

– Кто успеет, – обнадежила его я.

– А что у вас есть? – как-то по-детски непосредственно спросил он.

– А у вас? – отразила его вопрос я. Мы замолчали, отдышавшись.

– Вы точно не предпочтете мировую?

– А вы точно готовы забрать на воспитание детей, которые на самом деле вам не нужны? – спросила я.

– Вы на это пойдете?

– Мы уезжаем. И вы к этому не имеете никакого отношения. Так или иначе. И зачем вы устраиваете эти пытки? Вам известно, что дальше в дело вмешают детей? – я повернулась к мужу. Тот побледнел и посмотрел на адвоката.

– Все вопросы к нему, – я перевела взгляд на Дементьева. Он пожал плечами, словно бы говоря наш общий девиз. «Ничего личного. Только бизнес». Я кивнула.

– До встречи на разборках. – И они ушли. Я обернулась и увидела, что Машу трясет как в ознобе. Дашка наливала ей чай, а Женька растирала плечи.

– Все уже позади, все кончилось. Они ушли.

– Что кончилось? – с испугом спросила она меня. – Они что, вправду могут отобрать у меня детей?

– Ну что ты, – успокоила я ее.

– Тогда зачем весь этот цирк?

– Я просто показала, что максимальным результатом их телодвижений станут не тридцать штук, а двое плачущих детей, страдающих по маме.

– И голодных, – прибавила Зайницкая, проникшаяся ситуацией.

– За которыми я буду следить как коршун за добычей! – добавила я. И все это не продлится дольше недели.

– Но это возможно? – спрашивала сквозь слезы Маша.