Прогулка под луной - Знаменская Алина

— Вы преувеличиваете!

— Ни в коем случае! Зачем? Я проснулась и поняла, что одинока и никому не нужна, А меньше всего — своему единственному сыну. И это правильно. Он платит мне моей же монетой. В молодости мне было не до него.

— Так не бывает. Вы несправедливы к себе.

— Бог мой… Деточка, поверьте, я бы все отдала, чтобы прокрутить свою жизнь назад. Туда, где ему пять-шесть лет. Я глупо и никчемно растратила свою жизнь. А теперь еще и вижу, что испортила жизнь сыну. Он не верит в любовь. А почему, думаете?

— У него был неудачный брак…

— Его не любила мать! Поэтому нелюбовь жены воспринималась как норма. А ваша любовь была неожиданностью и показалась неправдой.

— Вы думаете, все дело в этом?

— Помогите мне, Машенька! — Римма Анатольевна затушила сигарету, достала новую.

— Я?! — Маша опешила. Она вглядывалась в темноте в лицо собеседницы, видела только дрожащий в глазах влажный блеск.

— Да, вы, — повторила Римма Анатольевна. — Вы можете мне помочь. Мне нужен мой сын. Мне нужна внучка. Нужна семья сына, это единственный свет для меня. Вы молоды, и вам трудно понять меня. Для вас сейчас кажутся важными работа, отношения с мужчинами, дружба и много чего. А я убедилась, что это — тлен. Важно только то, что останется с тобой в старости.

— Но у вас все это есть! Сын, внучка. Я-то чем могу вам помочь?

Маша недоумевала.

Римма Анатольевна щелкнула зажигалкой. Вспыхнул огонек новой сигареты. Маша хотела сказать что-то вроде «вы много курите», но промолчала.

Теплый воздух вобрал в себя волнение пожилой женщины, и Маша почувствовала и поняла это.

— Что я могу для вас сделать?

— Вы можете сделать моего сына счастливым.

— Но… я не понимаю.

— Вы не понимаете, чем счастливый человек отличается от несчастного? Счастливый щедр на любовь, он готов простить, он открыт для общения. Я видела своего сына после возвращения с дочерью и поняла, что в его жизни что-то произошло. Он был не такой, как всегда. Думаю, он любит вас и переживает.

— Но это только ваши предположения! У вас, Римма Анатольевна, такая странная логика. Впрочем, в вас я узнаю Дениса. Вы неуловимо похожи. Только я не пойму, чего же вы ждете от меня? Я должна явиться к нему и предложить себя в жены?

Маша выкинула окурок и уставилась в сиреневые очертания седой прически.

— Я этого не сказала. Дайте ему шанс. Не прогоняйте его. Сделайте шаг навстречу.

— Это трудно, — усмехнулась Маша, представив себе Дениса на капитанском мостике посреди океана.

— Я не хочу выглядеть навязчивой, — продолжала Римма Анатольевна, — но мне хотелось бы вас пригласить в гости.

Маша открыла рот от изумления, но Римма Анатольевна опередила ее:

— Я не к Денису вас приглашаю, а к себе. У меня отдельная квартира недалеко от моря. Внучка будет счастлива, она мне все уши про вас прожужжала. Ведь вы не против недельку-другую отдохнуть на море? Насколько я поняла, вы не связаны постоянной работой в учреждении?

Маша молчала. Все это было настолько неожиданно, что мысли в голове свалились в кучу. Маша только плечами пожала.

— Вы подумайте, я не тороплю вас. Завтра у Алечки гала-концерт. Я надеюсь, вы пойдете с нами?

— Разумеется.

— А насчет Наташи… Ну, вы спрашивали о первой жене Дениса. На мой взгляд, все было довольно банально. По тем временам было престижно выходить замуж за моряков гражданского флота — она и вышла. Потом в моду вошли бизнесмены, девочка перестроилась. Денис хотел любви, а любви не было. Это я не в качестве сплетни. Хотя нам с вами, Машенька, не грех и посплетничать, ведь мы не чужие?

Теперь Маша видела близко ее глаза.

В них что-то плескалось. Кураж? Предчувствие радости? Мудрость?

Маша призналась себе, что ей необычайно уютно рядом с этой женщиной и что не хочется покидать темноту балкона.

Но Софья Наумовна скреблась в дверь, приглашая пить чай.

Киноконцертный зал «Россия» был битком набит нарядной разновозрастной публикой.

Несколько эстрадных звезд разместились в местах для жюри.

Римма Анатольевна наотрез отказалась идти в зал и осталась за кулисами с внучкой. Она без конца поправляла на девочке синюю матроску и берет с кисточкой: расправляла невидимые миру складки.

— Ни пуха ни пера, Профессор! — Маша щелкнула девочку по носу и спустилась в зал.

Суета операторов, обилие камер, мелькание известных всей стране лиц — все это разбудило в девушке незнакомое волнение.

«Господи, я бы умерла от страха на месте Альки, а ей хоть бы хны!»

Маша пробралась на отведенные для родителей места и стала ждать.

Первое отделение концерта позволило немного расслабиться. Алька появится только во втором. Из головы не шел вчерашний разговор с Риммой Анатольевной. Воспоминания уводили назад, в аэропорт Милана, и еще дальше, на мокрый от дождя дворик, в уютный салон «форда». Зачем эти мучения разлуки, если есть хоть один шанс на счастье? Пусть месяц счастья, день! Неужели нужно все просчитать и спланировать? И из боязни ошибиться — вовсе отказаться от любви? Маша вспомнила дикий взгляд Зверева в аэропорту, всю безысходность и отчаяние ситуации. Тупо заныло под лопаткой.

Когда объявили Альку, Маша вздрогнула, будто назвали ее собственную фамилию.

Букет лазерных лучей прорезал сцену, Алька вынырнула из синей глубины декораций, как маленький юнга в своем морском костюме. На ней была юбка-шорты с белыми пуговками впереди и голубая блуза с квадратным воротником. Маша покосилась на соседей. Почему-то казалось — все должны догадаться, что девочка на сцене имеет к ней непосредственное отношение.

Маша не была на репетициях, и вчера Алька отказалась спеть ей свою песню.

— Это сюрприз, — хитро заявила она.

Поэтому Маша вся обратилась в слух при первых же аккордах вступления.

Женщина, мужчина, девочка, собака шли по синей чаще, мокрой от росы… Девочка скакала, женщина молчала. Солнце улыбалось в Рыжие Усы.

Маша вытянулась в струнку, услышав знакомую считалку. Сердце подпрыгнуло и перевернулось вместе с первыми нотами припева:

Подари им луч надежды, Слышишь, солнце, подари! Забери, что было прежде, Все плохое забери. Унеси и спрячь подальше — За леса и города. Пусть твоя сияет ярче Золотая борода!

Ну, Алька, ну, чертенок! Маша вцепилась ногтями в обшивку кресла, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции. Солнечный день в Лесном, Зверев с корзинкой, трава под ногами, щемящее предчувствие любви. Все было в этой нехитрой детской песенке.

Маше казалось — весь зал должен понимать, о чем это.

Алька продолжала своим проникновенно-звонким голоском:

На звуки припева два ряда позади жюри повскакивали с мест, руки сомкнулись, образуя людские покачивающиеся волны. Дети размахивали шариками, мягкими игрушками. Первые ряды выбежали танцевать.