Сладкий хлеб мачехи - Колочкова Вера Александровна

Если так — то страшно… Страшно за себя, за Глебку. Вон уже до чего дело дошло — пугать начала откровениями. Ну как, как мальчишке объяснить, что трудно, что практически невозможно жить рядом с человеком, которого раздражаешь? И от которого при этом зависишь полностью? А главное — по-прежнему любишь…

Нет, ничего такого не надо ему объяснять. Нельзя. Маленький он еще. Надо просто взять себя в руки. Надо самой успокоиться, сосредоточиться на чем-то хорошем. А хорошего было много, есть что вспомнить. Например, тот самый день можно вспомнить, когда они появились в ее жизни — Вадим и Глебка. Она, кстати, часто его вспоминает. Хороший был день…

Суета, суета. Непривычная суета большого, будто плывущего по июньской жаре города. Люди на привокзальной площади — сердитые, распаренные, прут со своими котомками напролом, того и гляди, снесут… А у нее, между прочим, тоже котомками руки заняты — чемодан да две сумки с гостинцами. Мама сказала — неудобно будет, если она к тете Дуне без гостинцев заявится. Можно подумать, она, тетя Дуня, ни грибов соленых сроду не едала, ни варенья крыжовенного, ни сала домашнего. Теперь вот напрягайся, тащи на себе все это хозяйство, как героиня Татьяны Дорониной из фильма «Три тополя на Плющихе»…

Хотя чего это она себя с какой-то деревенской теткой сравнивает? Нет уж, и близко никакого сравнения быть не может. Потому что тетка та, простите, во что была наряжена? В белый платочек, ситцевую блузку да в кургузенький пиджачок? Так, кажется? А на ней сейчас — не прикид, а полный отпад. Модный и окончательно безоговорочно городской. Белая короткая юбочка с кокетливым воланом, белая кофточка строгим пиджачком, тоже коротенькая, на золотых пуговицах в два ряда. Они с мамой все модные журналы пересмотрели, прежде чем этот костюмчик скроить да сшить. И ноги у нее тоже, можно сказать, городские — длинные, подтянутые, загорелые. Все редкие солнечные деньки, успевшие свалиться на их сибирский городок, ногами были в дело использованы. Лицо она от солнца оберегала, конечно, а ноги — святое дело. В сочетании с белым костюмчиком смотрятся такой красотой неописуемой, что хоть сейчас фотографа из журнала «Бурда моден» приглашай. Хороший такой журнал — оттуда они с мамой выкройку костюмчика и взяли. Там еще платье было цветное, на бретельках, но насчет платья они сильно засомневались. Хотелось, чтобы прикид как-то посерьезнее выглядел. Она ж не просто так в большой город из своей алтайской глухомани едет, а в институт поступать.

Правда, был в этой красоте по модным городским меркам один изъян — стрижка немного подкачала. Не очень модная у нее по нынешним временам стрижка. Да, собственно, и стрижки как таковой нет, просто волосы отросли до плеч и загибаются концами кверху, как у актрисы Барбары Брыльской из новогоднего фильма. Отчего-то не захотелось ей менять этот образ, привыкла уже к нему, сроднилась. А как тут не сроднишься, когда все дружным хором твердят, что она этой Барбары полная копия? И лицо, и манеры, и имя, и прочая стать…

— Девушка, вам куда? Недорого отвезу…

Вздрогнув от прозвучавшего над ухом вкрадчивого мужского голоса, Бася остановилась, улыбнулась нерешительно, глянула заговорившему с ней мужчине в лицо. Ничего вроде. На бандита не похож. Обыкновенный облезлый дядька в замасленной кепке. Глаза веселые и несчастные одновременно, недокуренная папироса торчит в желтых зубах. У них в Семидолье — каждый второй мужик такой. Что ж, ладно. Пусть будет дядька. Тем более она все равно собиралась до тети Дуни на такси ехать.

— А сколько — недорого?

— Да не боись, не разорю. Таксист, может, и разорит, а я — нет. Мне бы на хлебушко заработать. И детишкам на молочишко. Пошли, что ли? Вон моя машина стоит…

— Что ж, пошли…

Машина у дядьки оказалась тоже облезлая, откровенно зияющая пятнами ржавчины «копейка» красного цвета. Багажник открылся с недовольным скрипом, нехотя вобрал в себя ее котомки.

— Ну, куда ехать? Говори адрес, — деловито произнес дядька, когда она уселась рядом с ним на переднее сиденье, покрытое протертым до основания ковриком.

— Улица Новая, дом три! У меня там тетя живет! — весело отрапортовала она, даже не взглянув в листочек с адресом. А чего в него заглядывать? Давно уж наизусть выучила. И номер квартиры у тети Дуни тоже легко запоминающийся — восемнадцатый. Аккурат ее возрасту соответствует. Так что грех не запомнить.