Узор твоих снов - Калинина Наталья Дмитриевна

– Тебе не на работу надо, а к доктору! – строго отрезала баба Валя. – Какой из тебя хромого работник?

– Вот к доктору и отправлюсь, – Вадим готов был согласиться с чем угодно, лишь бы уехать сегодня.

Последний аргумент подействовал на бабу Валю положительно, она покачала головой и с неохотой согласилась:

– Ну ладно, езжайте, если так рветесь в свою Москву. Отпускаю с условием, что к доктору пойдешь завтра же. А ты, милая, проследи за тем, чтобы он так и сделал!

Лариса пообещала, что проследит.

– Вот обедом накормлю вас, тогда и поедете. А тебя, милая, еще и завтраком накормить следует! Я оладий про вас напекла, да только пока ты на кладбище бродила, они остыли.

Лариса, желая угодить бабушке, уверила, что с удовольствием поест оладий даже и остывших.

Оладьи и правда оказались вкусными, особенно с густой деревенской сметаной и чуть подогретым молоком. Бабуля, сев за стол напротив Ларисы, обхватила ладонями морщинистое лицо и с умилением наблюдала, как девушка с аппетитом ест.

– Вкусно? Ну, на здоровье! Я на обед вам щи в печке приготовлю! Таких в Москве не попробуете. Моя внучка, когда приезжает в гости из города, только и нахваливает мою стряпню. Здесь, в деревне, все свежее. А если уж в печке приготовлено… М-м-м. Жаль, нечасто внучка приезжает, учится, только на каникулах. Скучно ей здесь – молодежи нет, гулять не с кем. Погостит два-три денька и уезжает в свой город. А я скучаю. И поговорить-то не с кем, только с Серафимой, соседкой моей, да иногда кто за помощью заглянет… А ты, милая, нашла могилки-то?

Лариса отрицательно покачала головой и, вспомнив отвратительную старуху, вновь почувствовала страх.

– Надписи полустертые, не прочитать. Может, если бы я дольше ходила, то нашла бы.

Вадим насмешливо покосился на нее. «Я так и знал», – открыто читалось в его взгляде.

– Я на кладбище одну пожилую женщину встретила. Страшную такую… – И Лариса рассказала о встрече, постаравшись, чтобы ее рассказ выглядел как некий забавный эпизод и не породил бы новых упреков со стороны Вадима и бабы Вали.

– А-а, это ты, наверное, с безумной Лидкой столкнулась! – пояснила старушка. – В Черногрязцах она живет, да только в основном все по кладбищу бродит. Лидка не причинит вреда, только напугать может. Она в прошлом году и внучку мою напугала, когда зачем-то в Опенкино забрела. Лидка сумасшедшая, и уже давно, с молодости. Родни у нее никого не осталось, живет одиноко, все ее развлечение – бродить день и ночь по кладбищу. У нас к ней привыкли, подкармливают. Она только выглядит так страшно, а вообще-то безобидная.

– Я б не сказала, – хмыкнула Лариса.

– А отчего она с ума сошла? Если с молодости, говорите… – заинтересованно спросил Вадим.

– Да разное рассказывали. Что, мол, жених ее перед самой свадьбой бросил и ушел к другой. А Лидка его шибко любила. Говорят, от горя даже топиться пыталась, да откачали ее. С тех пор и помутился у нее рассудок. Она тут всю жизнь прожила. И почему-то ей особо наше кладбище полюбилось. Поговаривают, что там ее любимый похоронен, он молодым умер. Вот и бродит она по кладбищу, все якобы с любимым своим разговаривает. Лидка-то и сейчас живет в другом мире, в том, в котором еще девицей жила. Что вокруг происходит, совсем не понимает. Девчонок молодых, правда, не любит. В прошлом году внучку мою напугала. Ей, видимо, кажется, что это ее соперница, на которой любимый женился. А так она никого не трогает, заметит кого-нибудь – и сторонкой пугливо обходит.

Лариса, слушая рассказ бабы Вали, даже перестала есть. От волнения у нее порозовели щеки, она быстро оглянулась на Вадима и увидела, что он тоже слушает с повышенным вниманием. Интересно, он тоже думает о том же, что и она? «…Они женятся! Иван и Лида. Мне сегодня Зойка сказала… Ненавижу, ненавижу ее! Лидку…» – вспомнилась ей фраза из бабушкиного дневника. И от ужаса в груди будто все застыло. Ох, бабушка, и натворила же ты бед…

А баба Валя, обрадовавшись тому, что у нее такие внимательные слушатели, углубилась в воспоминания:

– Я Лидку с молодости знаю. Она меня младше. Историю с ее несостоявшимся замужеством помню смутно, но вот однажды застала такое… Я ж говорила вам, что у меня тетка ворожейкой была. Я как-то пришла к тетке, она меня на чердак за чем-то отправила, травы, кажется, для просушки развешивать. Я полезла наверх, а в это время к моей тетке эта Лидка прибежала. Вообще-то тетку жители боялись и избегали, поскольку считали ее ведьмой. Мало ли что она наколдует? Старались обращаться к ней лишь в случае крайней необходимости. Конечно, она больше добрых дел делала – болезни снимала, скот лечить умела, да только вот люди – злые. Все несчастья, ежели какие случались, ее ворожбе приписывали. Но трогать ее боялись. Так вот, прибежала к ней Лидка – уже после того, как ее любимый на другой женился. И в таком девка отчаянии была, что бухнулась перед моей теткой на колени и в рыданиях умоляла наказать соперницу, разлучить с мужем. Нехорошо подслушивать, да мне любопытно стало. Я затаилась на чердаке, слушаю. Лидка рыдает, тетку мою о злодеяниях молит. Видимо, от отчаяния девка даже не ведала, что говорила. Тетка ее выслушала и отказала. Сказала, что не возьмется разлучать женившихся. Уж не знаю, была ли она причастна к той истории… Может, и правда помогла другой девушке отбить у Лидки жениха. Утверждать не буду. Только тетка Лидке отказала, сославшись на то, что молодые «единством» связаны… Кажется, так и сказала, хотя я могу чего-то напутать, много уж времени прошло. И это «единство» не разбить никакой ворожбой. А когда Лидка забилась в новых рыданиях, умоляя «попортить» соперницу, усмехнулась и ответила, что «единство» и так может бед куда более страшных наворотить, чем простая порча. Кажись, сказала, что придет время, и оно само возьмет причитающееся. Лидка от моей тетки ни с чем ушла. После этого и попыталась утопиться. Теперь вот бродит, полоумная, людей пугает…