Песчаный рай - Тронина Татьяна Михайловна

– Никогда. Никогда. Ни-ког-да… – с удивлением, улыбаясь, прошептал Руслан. Он никогда больше не увидит Дину. Скоро прибудет Батя, начнут судить-рядить Руслана, скоро выяснится, где он прокололся… Но это уже неважно.

Важно – что он больше никогда не увидит Дину.

Руслан поднялся с сиденья. Назаров покосился на него настороженно. Руслан, прихрамывая, зашагал к нему.

– Товарищ майор, до прибытия полковника Яремина я не имею права… – испуганно заныл Назаров.

– Чего там, старшина… Я ж не враг. Ничего мне не надо. Закурить вот только дай.

Назаров, нервничая, полез за пачкой в нагрудный карман. Руслан, широко улыбаясь, стремительно ударил подчиненного в лицо. Потом по затылку. Назаров осел. Руслан снял с плеча старшины автомат, перекинул его на себя. Аккуратно пересадил Назарова, завалил на бок – будто тот дремлет. Затем спокойно спустился из автобуса по ступенькам.

Была сначала мысль – выкинуть старшину из кабины и помчаться вслед за Диной в этом же автобусе. Но чуть дальше, в одном из переулков, стоял автомобиль Руслана – не хуже того, что был у Динкиного Шумахера. Тоже джип, тоже шустрый, тоже с хорошей проходимостью. На нем Руслан прибыл сюда. Зачем раздолбанный тихоходный автобус, если есть машина?..

…Как бросил Руслан свою машину, так она и стояла. Ключи висели в замке зажигания. Руслан сел за руль, вдавил педаль газа.

Мужчине было абсолютно все равно, что с ним станет потом. Машина сорвалась с места.

В проулок, вслед за беглецами. Еще в проулок. Теперь направо. Потом прямо, по щебенке.

Дорога одна.

Он догонит Дину.

* * *

Это было особенное, ни с чем не сравнимое ощущение.

Когда закончились заборы, дома, когда проехали мимо последнего указателя и город остался позади…

Вот тогда Дина почувствовала себя птицей, вырвавшейся из клетки. Она даже забыла о своей больной руке на какое-то время! Дина засмеялась.

Никита на миг обернулся к ней – взволнованный, серьезный:

– Ты что? Все в порядке?

– Просто… Как в кино обычно говорят – мы сделали это. Я думала уже, что навсегда там останусь. В этом городе.

Никита тоже засмеялся.

– Дина… Послушай, все просто. Надо было только захотеть! Весь мир перед нами. Весь мир – ты понимаешь?

– Да. Да…

«И дело не только в этом городе. Серхет ни в чем не виноват. И люди там хорошие… Да и Руслан… Нет, дело не в нем тоже. Дело во мне. Это я, я себя заточила в тюрьму, я сделала себя несвободной!»

Впереди, насколько хватало глаз, расстилалось пустое пространство – серая, потрескавшаяся земля, кое-где кусты саксаула… Ветер несет шар перекати-поля прямо под колеса. Нет, перелетел, успел, унесся дальше, в пустыню. Синее небо. Белый диск солнца. И дорога, прямой линией упирающаяся в горизонт.

Что там, дальше? Неужели есть места, где солнце печет не так безжалостно, где растут леса, где снег лежит всю зиму?

Конечно, Дина в своей жизни видела и снег, и леса, и многое другое – раньше, в детстве, и потом, когда ездила с Русланом по гарнизонам… Но вдруг прошлое – только сон, а наяву есть одна эта серая, выжженная солнцем земля?

– Ты не жалеешь? – спросила Дина.

– О чем?

– О том, что взял меня с собой. Вдруг я тебе надоем. Что ты тогда будешь делать? – Она говорила полушутя, полусерьезно.

– Нет, – глядя вперед, покачал головой Никита. – Я ни о чем не жалею. И ты мне никогда не надоешь. Если уж я делаю выбор, то меня не остановить…

Дина засмеялась, потом почувствовала, что слезы щиплют глаза. «За что мне такое счастье? За что? Разве я его достойна? Ох, какие глупости мне лезут в голову…»

– Болит рука?

– Немного… Пока обезболивающее действует. Я знаю, еще несколько дней больно будет. Потом пройдет, – Дина посмотрела на свою загипсованную ладонь.

Машина неслась вперед, ее пружинисто потряхивало на неровной дороге.

– Никита…

– Да?

– А вдруг я больше не смогу играть на скрипке?

– Курбатов сказал, что переломы несложные. Все заживет. Все будет хорошо.

– Да. Да. Если бы не твое кольцо… Я бы, наверное, пальцами не смогла двигать, и вообще… если бы не твое кольцо! А так… Но знаешь, чтобы играть, все должно быть идеально. Даже один маленький перелом…

– Дина, не надо, – прервал ее Никита.

– Да, я знаю, о чем ты. Мне никогда не быть великой скрипачкой. Я знаю.

– Я не о том. Музыка – она всегда в тебе. Ее же – никто у тебя не отнимал?

Дина замолчала. Потом удивленно подумала: «Ну вот… Опять он нашел для меня какие-то особые слова! И вроде ничего такого не сказал, а – отпустило…» Она ладонью левой руки смахнула слезы с лица, судорожно, прерывисто вздохнула – так вздыхают дети после долгих рыданий.