Сладкое вино любви - Делински Барбара

Одним словом, он сдался. Мы встретились с местными банкирами, и Эл расписал им достоинства своих предприятий. Он уверял, что фабрики – просто находка для того, кто захочет воспользоваться экономическим подъемом мирного времени. Александр мог уговорить кого угодно – это был его конек. Он ведь неплохо играл в покер и умел блефовать.

Мы получили от продажи фабрик на пятьдесят процентов больше, чем предполагали. Недостающую сумму заняли в банке.

Мы? Нет, Александр эту часть дела взял полностью в свои руки. Он ведь мужчина, а я женщина. Кому, как не ему, иметь дело с деньгами?

Обиделась ли я? Нет. Мы получили деньги, и это главное. Я все это затеяла не из пустого тщеславия. Я хотела спасти Асконсет.

И мне еще повезло. Большинство моих знакомых женщин остались без работы. Во время войны они заняли места своих мужей, а когда те вернулись, снова были вынуждены сидеть дома. Это было несправедливо. А я всего лишь немного досадовала на то, что Александр отстраняет меня от решения денежных проблем.

Но Александру было необходимо почувствовать себя главным. Теперь закрытие фабрик называлось его дальновидной стратегией. Оказывается, он все это придумал ради того, чтобы заняться виноградником. Да, гордыня его не знала границ.

Оливия, прошу вас, не пишите всего, что я вам сейчас говорю. Это выглядит как критика, а я никого не хочу критиковать. Сюзанна и Грег очень уважают отца, и он заслужил их уважение и любовь. Он делал свое дело хорошо. Он был мощным орудием рекламы Асконсета. Я бы никогда не стала заниматься рекламой. Это неинтересно. Я была счастлива дома.

«Почему? Потому что рядом был Карл?» – спросите вы.

Нет. Потому что рядом был виноградник. Дети подросли, и виноград занимал все большее место в моих каждодневных заботах.

Но вернемся к Александру. Его гордыня не является чем-то из ряда вон выходящим. Многие мужчины любят лесть и поклонение. Главное, чтобы мы, женщины, умели использовать это себе во благо.

Вы смотрите на меня с укоризной. Почему? Наверное, считаете, что я манипулировала близким человеком?

Нет, Оливия. Это всего лишь трезвый расчет. У Александра кое-что получалось лучше других. Он думал, что у него получается абсолютно все. Я не стала его разубеждать, и он преисполнился сознания собственной значимости. Поверив в себя, он стал выполнять свою часть работы еще лучше, чем прежде, и жить с ним стало гораздо проще.

Моя жизнь стала легче. Как только его самолюбие было удовлетворено, он позволил мне делать то, что я хотела. Мы поддерживали друг друга.

– Но это же игра, – заметила Оливия. – Зачем нам, женщинам, играть в такие игры?

– Мы не обязаны этого делать. Но если мы начинаем игру, то у нас есть шанс выиграть. Иначе все останется как есть.

– Значит, женское движение – пустая трата времени?

– Вовсе нет. Оно научило женщин бороться за свои права и открыло им глаза на те возможности, которые предоставляет им жизнь. Но надо быть реалистами. В идеальном мире женщины имели бы одинаковые права с мужчинами. Но наш мир далек от идеального. А быть реалистом – значит работать с тем, что есть, изучать человеческие типы и характеры и учиться использовать их в своих целях. Возьмем, к примеру, Саймона.

Оливия недоуменно улыбнулась:

– А при чем здесь Саймон?

– Он сложный человек. Женщины хотят от него искренности и открытости, но он не может им этого дать. И на то есть свои причины. Если мы поймем причины, то сможем отыскать в его характере эти качества.

– Вы имеете в виду то, что случилось с его женой и дочерью?

– Да, отчасти. Он был вне себя от горя, когда они погибли. Саймон не хочет больше испытывать боль утрат и поэтому воздвиг вокруг себя непроницаемую стену.

Оливия сама видела эту стену. Он воздвиг ее у нее перед носом в первый же день их встречи.

– В чем же кроется другая причина?

– В его детстве. Мать Саймона была милая, тихая провинциальная женщина. Ана поздно вышла замуж, но точно знала, чего хочет. Она хотела иметь семью, мужа, ребенка. Думаю, она догадывалась о том, что Карл меня любит, но, тем не менее, стала его женой. Муж и ребенок любили ее, но мне кажется, она до конца так в это и не поверила. Такое впечатление, что она всегда что-то скрывала.

– Значит, это от нее Саймон унаследовал скрытный характер?

– Возможно.

– И с Лорой он вел себя так же?

– Да, наверное. Она была такая спокойная, покладистая, – Натали улыбнулась Оливии.