Там, где заканчивается радуга - Ахерн Сесилия

Больше того, никогда не занимайся любовью. Даже не думай!

Честно, Стефани, в беременности нет ничего приятного. Не чувствую я никакого родства с природой, не излучаю сияния материнства, я просто толстая. И опухшая. И уставшая. И меня тошнит. И я не перестаю думать, что, черт побери, мне делать, когда маленький родится и посмотрит на меня.

Сияние от беременных исходит, блин! Скорей угасание. В смысле угасающего огня. Алекс начал свою восхитительную жизнь в колледже, одноклассники пробуют, что может предложить им мир, а я разбухаю минута за минутой, одуревая от того, во что себя загнала… Я знаю, что сама виновата, но мне так обидно, что столько всего упущено… Хожу с ма на эти курсы молодых матерей, где учат, как дышать. Повсюду я окружена парами, и все они старше меня лет на десять. Ма все хочет вовлечь меня в общий разговор, но что-то я сомневаюсь, что кому-нибудь интересно подружиться с восемнадцатилетней дурочкой только что из школы. Прямо как в детском саду, и мама пытается научить меня, как заводить подруг. Она сказала не дергаться, потому что все просто ревнуют ко мне своих мужей. Кажется, никогда еще мы с ней так много не хохотали.

Мне запретили курить, и доктор говорит, надо правильно питаться. Я готовлюсь стать мамой, но разговаривают со мной по-прежнему как с несмышленышем.

Целую тебя,

Рози

М-р Алекс Стюарт.

Приглашаю Вас на крестины моей красавицы дочери Кэти 28-го числа этого месяца. Купи костюм и постарайся выглядеть представительно, поскольку именно ты — крестный отец.

С любовью,

Рози

От Алекс

Кому Рози

Тема Re: Крестины

Здорово было тебя повидать. Выглядишь потрясающе! И совсем не толстая! Маленькая Кэти оказалась девицей немногословной, но совершенно очаровательной. Даже захотелось похитить ее и увезти в Бостон.

На самом деле это я вру. На самом деле мне страшно хотелось остаться в Дублине. Я чуть не опоздал на самолет. Мне нравится здесь в Бостоне и нравится изучать медицину. Но это не дом. Дом — это Дублин. Быть рядом с тобой, вот что мне нужно. Я скучаю по своей лучшей подружке.

Я подружился тут с двумя отличными парнями, но я не рос с ними вместе, не играл в казаки-разбойники на заднем дворе. Я не ощущаю их как настоящих друзей. Я не ставил им подножек, не просиживал с ними ночь напролет, выслеживая Санту, мы не скакали по деревьям, как обезьяны, не играли в гостиницу, и я не хохотал до полусмерти, когда им промывали желудок. Такой опыт, понимаешь ли, перебить трудно.

Однако от моего внимания не ускользнуло, что мое место в твоем сердце уже занято. Маленькая Кэти теперь целый мир для тебя. И очень понятно почему. Я был в восторге от нее, даже когда она срыгнула на мой новый (и очень дорогой) костюм. А это что-то да значит. Странно, до чего она на тебя похожа. У нее твои мерцающие голубые глаза (ох, предвижу я неприятности!), черные-пречерные волосы и нос пуговкой. Вылитая ты. Впрочем, попка у нее будет поменьше, чем у мамаши. Да шучу я, шучу!

Я знайю, что ты страшно занята, но если захочешь вдруг вырваться, от души приглашаю тебя приехать сюда передохнуть. Напиши, как только захочешь приехать, и все, это бессрочное приглашение. Я понимаю, что с финансами у тебя сейчас хреново, но мы можем помочь с билетами. Ма и па тоже мечтают тебя увидеть. Фотки с крестин Кэти расставлены у них по всему дому.

Есть один человек, с которым я страшно хочу тебя познакомить. Она на моем курсе. Ее зовут Салли Грубер, она из Бостона. Вы подружитесь!

Учиться оказалось трудней, чем я ожидал. Очень много зубрежки, и читать приходится не переставая. Развлекаться почти совсем некогда. Мне предстоят четыре года в Гарварде, а потом от пяти до семи лет общехирургической ординатуры, так что, когда закончу специализацию (какую, пока не знаю), мне будет под сто, не меньше.

Вот такие дела. Встаю в пять, зубрю. Иду в колледж, возвращаюсь домой и снова зубрю. Каждый день. И рассказать-то, в общем, нечего. Повезло еще, что в группе есть Салли. Вспомнишь, что увидишь ее, — и легче побороть ужас от необходимости пережить еще один день зубрежки. Такая тягомотина, но я знаю, что тебе еще круче. В общем, я пошел спать. Сил нет. Спокойной ночи и сладких снов тебе и Кэти.

Памятка себе самой:

После кормления не качать Кэти на ноге.

Не кормить грудью рядом с футбольным полем.

Задерживать дыхание, когда меняешь подгузник. Больше того, пусть ма и па или даже случайный прохожий делают это как можно чаще, если им хочется.

Не гулять с коляской мимо школы, не дай бог увидит носатая мисс Кейси.

Не хохотать, когда Кэти шлепается на попку, пытаясь пойти.

Не вступать в разговоры с одноклассниками, перед которыми открыты все пути, поскольку последует депрессуха.

Перестать плакать вместе с Кэти.

Бонжур, Стефани!

Как поживает моя красавица сестрица? Сидит в кафе, в берете и полосатой кофточке, попивает кофе с молоком, благоухает чесноком? Да-да, стереотипы живы и никуда не делись!

Спасибо за подарки, которые ты прислала для Кэти. Твоя крестница говорит, что очень скучает по тебе, и посылает кучу сладких и липких поцелуев. Во всяком случае, так я перевожу вопли и стоны, которые она извергает. Честно, вот непонятно, как от нее получается столько шума! Ведь такая крошечная, такая хрупкая, даже в руки взять страшно! И тут она открывает рот и начинается ад! Врач говорит, это колики. А я знаю только то, что конца этому ору нет.

Поразительно, как такая малявка умудряется быть такой вонючкой и такой крикуньей! Мы можем — представь себе мою материнскую гордость! — претендовать на Книгу рекордов Гиннесса в категории «самая маленькая, вонючая и горластая штучка в мире».

Ох, как же я заезжена, Стефани! Совершенная старая кляча. Едва понимаю, что я сейчас пишу (прости за банановые разводы внизу страницы, это воспоминание о завтраке). Кэти плачет, плачет и плачет ночи напролет. Голова у меня раскалывается постоянно. Только и делаю, что брожу по дому как робот, подбираю плюшевых мишек и игрушки, о которые спотыкаюсь. Взять куда-нибудь Кэти невозможно, потому что она вопит, куда бы мы ни пришли; я все время боюсь, что люди подумают, что я ее похитила или что я ужасная мать. Я все еще похожа на шар. Влезаю только в жуткие спортивные костюмы. Зад необъятный. Живот весь в растяжках и висит, и с этим ничего не поделаешь. Пришлось повыкидывать все топики, которые с голым пузом… Волосы как солома. Грудь огромная. ОГРОМЕННАЯ. Я сама на себя не похожа. Я чувствую себя не собой. Мне кажется, я на двадцать лет постарела. Я нигде не была с самых крестин. Не помню, когда я в последний раз что-то пила. Не помню, когда в последний раз представитель противоположного пола смотрел в мою сторону (не считая тех, кто гневно пялится на меня, когда Кэти начинает вопить в кафе). Даже не помню, когда меня вообще волновало, что представители противоположного пола меня игнорируют. Наверно, я худшая мать в мире. Когда Кэти на меня смотрит, мне кажется, она понимает, что я ни бум-бум не смыслю в том, что делаю.