Ночной путь - Дейли Джанет

Затем красный огонек поплыл в темноте. Из тени выступил темный силуэт человека и направился к веранде. Ланна поняла, что это Сокол – по тому, как он не шел, а словно беззвучно скользил по земле, не спеша, но вместе с тем стремительно передвигаясь с грацией, присущей животному. Горло у нее сжалось, и Ланна невольно сглотнула, спрашивая себя, отчего ей вдруг стало трудно дышать.

Сокол вошел на веранду и остановился возле нее. Ланна видела, как звездный свет играет на резких чертах его бесстрастного лица. Ночью его голубые глаза казались совсем темными. Непроницаемо темными. Невозможно было понять, о чем он думает. Он не отводил глаз от Ланны, и под этим упорным взглядом ей стало не по себе.

– Что вы здесь делали? – дрогнувшим голосом спросила Ланна. Придать этому вопросу строгости ей не удалось.

– Слушал музыку, – Сокол небрежно прислонился плечом к грубо обтесанному столбу и затянулся сигаретой, пряча ее в ладони. – Кэтрин до того, как встретилась с Фолкнером, училась в консерватории и собиралась стать пианисткой. Она оставила музыку, чтобы выйти за него замуж. Вы это знали?

– Нет, не знала, – сказала Ланна.

Прозвучало это так, словно она оправдывается за свое незнание. Должно быть, оттого, что ей было известно кое-что другое… О нем самом… Она знала, кто он…

Наступило долгое молчание, заполненное звуками фортепианной музыки, господствующей над ночью. Ланна смотрела прямо перед собой, чувствуя на себе взгляд Сокола, изучающего ее профиль. Она чувствовала себя очень неловко и спрашивала себя: должна ли она сказать ему, что знает, кто он, а если да, то какие слова для этого подобрать.

– Вы знаете, не так ли? – задумчиво спросил Сокол.

– Нет, я совершенно честно не знала, что Кэтрин серьезно занималась музыкой… и собиралась сделать ее своей профессией, – сказала Ланна.

– Я говорю не о том. Кто-то рассказал вам, кто я такой, – предположил он.

– То, что вы сын Джона? Да, я знаю, – не было никакого смысла это отрицать.

Ланна беспокойно озиралась – она смотрела куда угодно, но только не на Сокола. Ее охватило крайнее волнение.

– Вам рассказала Кэрол, – догадался Сокол, и на этот раз столь же верно.

– Как вы это узнали? – с удивлением повернулась к нему Ланна.

– Простым методом исключения, – Сокол затянулся сигаретой и выпустил длинную струю дыма. – Я знаю, что Чэд не стал бы вам рассказывать. Точно так же, как и Кэтрин. Ролинз уехал в город. Никто из рабочих на ранчо болтать об этом не решился бы. Стало быть… остается только одна Кэрол.

– Предположим, что так. Но почему мне не мог рассказать этого Чэд? – спросила Ланна, не понимая его логики. – Если бы он собирался вам поведать обо мне, он сделал бы это значительно раньше, а не сейчас. Может быть, он думал, что вы вообще этого никогда не узнаете, – губы Сокола сжались в кривую линию. – Ему следовало бы знать, что у Фолкнеров нет ничего священного. И это подтверждается тем, что тайну вам открыл нe кто иной, как его собственная жена! Но теперь-то он согласился говорить об этом?

– Да. Я расспрашивала его о вас, – призналась Ланна.

Сокол хмыкнул:

– Уверен, что он не стал скрывать своего мнения о моем характере.

– Вы же не таите свое, когда высказываете обвинения в адрес Чэда, – напряженно напомнила ему Ланна, но Сокол не обратил на ее слова никакого внимания. Он стоял, склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь.

– Слышите? – он опять перевел острый взгляд на Ланну, и легкая улыбка смягчила резкую линию его рта. – Я знал, что она будет это играть.

Ланна поняла, что слова эти относятся к «Венскому вальсу», который доносился теперь из гостиной. Сокол бросил окурок и раздавил его каблуком сапога.

И прежде чем Ланна догадалась о его намерениях, рука Сокола обхватила ее за талию. Другой рукой он взял девушку за левое запястье, и в следующий миг они уже скользили в вальсе по каменному полу веранды. Танцевал Сокол очень хорошо – непринужденно, но строго, не добавляя к движениям лишних «завитушек и росчерков», плавно кружа Ланну в полутьме, которую освещала лишь полоса света, падающая из полураскрытой двери спальни.

Внезапно Ланна запнулась, попав ногой в щербинку между каменными плитками. Сокол крепче прижал девушку к себе, чтобы та не упала, – и уже более не отпускал, так они и продолжали вальсировать. Голова у Ланны кружилась. И не только от романтической музыки и звездного сияния, но и от близости его сильного тела. Чувства настолько переполняли девушку, что она вынуждена была заговорить, чтобы не выдать себя. Она вспомнила последние, странные слова Сокола и решила начать разговор именно с них.