Русская наследница - Знаменская Алина

Собственно, они уже сидели на чемоданах.

Чемоданы, коробки, связки книг. Посреди этого бардака — кроватка маленькой Инги. В тот день он возвращался с наряда, утром. Еще в подъезде услышал, как пищит его дочь, привычно открыл дверь своим ключом. Его месячный ребенок был в квартире один Насквозь мокрые пеленки говорили сами за себя.

Чемодана со Светкиным барахлом не было. Исчезла и коробка с сервизом, привезенным из Германии. Не было и ковра ручной работы, который Светка покупала в Узбекистане, когда они там отдыхали. Вероятно, ей пришлось вызывать такси… Шатров, когда понял, что произошло, — заплакал. Давился слезами и ничего поделать с этим не мог. Он понял, что проиграл. Он больше не вернет ее. Никогда. На кухне висел отрывной календарь, и на очередном листке Светкиной рукой было нацарапано: «Пойми и прости». В ее стиле.

Он сорвал календарь со стены, заметался по квартире. Нужно было что-то делать. Перепеленать и накормить ребенка. Найти Светку. Он позвал соседку, а сам отправился по следам жены. В помещении, которое снимала община, было пусто. Ему объяснили, что все уехали. Куда — неизвестно. Эта секта вообще ведет кочевой образ жизни. Сегодня здесь — завтра там.

Конечно, он мог положить свою жизнь на то, чтобы найти Светку, отнять ее у секты, разгромить эту общину и стереть с лица земли. Тогда он чувствовал себя способным на это.

Но дома его ждало беспомощное существо, которое требовало заботы. И он вернулся домой. Академия отпадала. Оставаться в части, где все знали его семью, ловить сочувственные, а порой насмешливые взгляды? Нет! Перевестись? Но куда? Скитаться по неустроенным военным городкам с младенцем? Да на свою зарплату, которую к тому же стали выплачивать с задержкой в два-три месяца, Шатров даже няню нанять не смог бы. На мать, перенесшую недавно инфаркт, возложить этот груз он не мог.

После очередной бессонной ночи решение выплыло из сизого дыма прокуренной кухни. Он уволился в запас и устроился в охрану к частному лицу. «Лицом» оказался самый крупный в ту пору в их городе бизнесмен, держащий под своим крылом два банка, завод металлопластики и сеть магазинов. Шатров всюду сопровождал его и от нечего делать наблюдал, подмечал, учился. Того, что ему платил шеф, вполне хватало на двух нянь, которые приходили к Инге по сменам. И оставалось на сносное существование. Но Шатров не привык быть чьей-то тенью. Через год у него уже было кое-какое представление о том, что в России принято называть бизнесом, кроме того, имелись акции, которые он покупал «на всякий случай», по примеру шефа. Когда Инге сравнялось полтора и ее можно было уже отдать в ясли, Марат собрал свои пожитки, кинул их в старые отцовы «Жигули», установил в салоне детское сиденье и отправился с дочерью в областной центр. Там, в детской спортивной школе, он нашел своего кореша-афганца Илью, который работал тренером. Всю ночь они дымили в раздевалке школы, а Инга спала на спортивных матах. К утру Марат уломал Илью все бросить и заняться бизнесом. Илья был всегда легок на подъем. Довольно быстро они нашли и первую в их фирме Голову — преподавателя университета Антона.

Они разыскали его на рынке — Антон торговал кофе и чаем. Преподавателю терять было нечего, кроме собственных цепей, и он нырнул в их авантюру без оглядки. Правда, через пять лёт, купив себе вожделенную «Волгу», Антон затосковал и вернулся в науку. Тогда он уже был спокоен: эти двое не пропадут без него. Они и не пропали. Боже, как давно это было, и было ли? Шатров не любил вспоминать то время. Сегодня — пришлось.

Поначалу бывало так трудно, что спать удавалось не больше четырех часов в сутки. Ночную няню для дочки он себе позволить не мог — деньги съедал частный детский садик, где детей было немного, а обслуживание на уровне. Квартиру он снимал.

Шатров научился варить кисели и каши, штопать колготки, заплетать косички.

Первое время место в душе, отведенное Светке, болело и жгло. Он все надеялся: дверь откроется, и она войдет. Должна же она очнуться наконец. Их новый адрес был у его родителей, у некоторых старых друзей. Но Светка не появлялась.

А потом он понял, что уже не ждет ее. И даже не хочет, чтобы она вернулась. Его жизнь устоялась. Обрела ритм и собственные оттенки. Все в нем было крепко, прочно и если не спокойно, то стабильно. Он вписался в новый поток. И уже не представлял, что может внести в его жизнь непредсказуемая фанатичная Светка. Любить ее он уже не мог — стал другим. Как бы вошел в следующую стадию развития. И на этой стадии, возможно, ему была нужна совсем другая женщина? Хотя об этом Шатров не задумывался. Ему было некогда. И среди возникающих знакомств ни одно не захватило его с головой Возникающие связи лопались как мыльные пузыри, и Шатров никогда об этом не сожалел.