Неприятности в Валентинов день - Гибсон Рэйчел

— Сегодня? — Кейт сняла очки и убрала их обратно в футляр. Конечно, Роб уже слышал о том, что случилось. Если нет, не она должна была рассказывать ему. А его мать.

— В воскресенье, — он поставил пустую бутылку рядом с кассой. — В воскресенье оба магазина будут закрыты. Могу поспорить, ты будешь сногсшибательно выглядеть в болотных сапогах.

Кейт приподняла бровь:

— Сногсшибательно?

Роб взял очки «Бринко» в черепаховой оправе с экспозиции. Кончики теплых пальцев коснулись щек Кейт, когда он медленно надел очки ей на переносицу.

— Сексуально.

Кейт посмотрела на него сквозь золотистые линзы, и ее голос приобрел тот смущавший ее хриплый тембр, который иногда вызывала близость Саттера.

— Я буду выглядеть смешно.

— Ты поедешь со мной?

Кейт покачала головой:

— Если я захочу рыбы, то просто возьму из холодильника в «М&С».

— Я поймаю и почищу. — Он снял с нее очки и отвернулся, чтобы убрать их на место. — Я заеду за тобой в шесть.

— Вечера?

— Утра.

— Это единственный день, когда я могу выспаться.

— Я сделаю так, что ты не пожалеешь, — он надел на Кейт другие очки и провел пальцами по ее щеке и вниз по шее. Его прикосновение было похоже на волшебство, заставляя его невероятную сексуальную энергию танцевать на ее коже.

Кейт смотрела на него сквозь темные линзы, и дыхание застряло у нее в груди, где-то рядом с сердцем.

— И как это?

— Я позволю тебе взять мою вторую среди самых любимых удочку.

— А почему я не могу взять твою самую любимую удочку?

Он засмеялся, положил солнечные очки на кассовый аппарат и наклонил темноволосую голову, заслоняя все вокруг.

— В любое время, детка, — прошептал он рядом с губами Кейт.

Она вцепилась в его рубашку:

— Роб, думаю…

— Не думай, — он прижал руку Кейт к своему сердцу, и она ощутила мощные удары под своей ладонью. — Просто чувствуй. Чувствуй, что ты делаешь со мной. Чувствуй, что происходит, когда я рядом с тобой, — его губы накрыли ее, и все исчезло. Все, кроме запаха теплого мужского тела, наполнившего ее легкие, сплетения и скольжения их языков. И его вкуса. Роб был хорош на вкус, как страстоцвет и желание.

Он наклонил голову и прекратил сдерживаться. Поцелуй стал более страстным, глубоким, и Роб отцепил пальцы Кейт от своей рубашки и положил ее руку себе на шею.

Он мягко втянул в рот язык Кейт. Она приникла к Робу, а он положил руку ей на спину так, что ее грудь вжалась в его твердые мускулы. Ее соски затвердели, пока желание завязывалось узлом у нее в животе: примитивная реакция на вкус его рта, прикосновение его рук и твердую выпуклость, прижимавшуюся к низу ее живота. Тело Кейт помнило его и хотело получить все то наслаждение, которое только он мог дать.

Его поцелуй был подобен горячему рому с маслом, который Кейт пила в ночь их первой встречи. И был так хорош на вкус, что заставлял жар растекаться по всему ее телу, согревая то местечко между бедер и заставляя голову кружиться. Поцелуй стал требовательным, полным нужды, как будто Роб хотел забрать весь воздух из ее легких. Роб так хорошо умел заставить ее тело откликнуться, заставить ее забыть, почему именно она должна избегать подобных взаимоотношений. Кейт оторвалась от него.

— Я не могу так, — сказала она, делая глубокий вдох. — Я пришла сюда поговорить о Стэнли и твоей матери. Мы не должны снова заниматься этим.

— Ну конечно мы должны.

Нет, они не должны. Он не подходит ей. Он разобьет ей сердце, а Кейт не думала, что сможет вынести это еще раз. Она отвернулась:

— Думаю, мы должны остаться просто друзьями.

— Теперь я не могу быть просто другом, — Роб взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — В ту ночь, когда я пришел в «М&С», я не собирался заниматься с тобой любовью. Я даже не знал, зачем постучал в дверь, пока ты не ответила. Затем увидел тебя и понял. — Он прижался лбом к ее лбу: — Меня тянет к тебе, Кейт. Я думал, что это просто секс. Что я просто хотел получить тебя обнаженной, но теперь это нечто большее. Мне нравится разговаривать и быть с тобой. Я ищу тебя в толпе, начинаю искать тебя в ту секунду, когда захожу в магазин, и большую часть времени даже не осознаю, что делаю это, — он потерся носом о ее нос. — После того, как мы занимались любовью в первый раз, я должен был привезти тебя к себе домой и делать все это в постели. Всю ночь. — Он замолчал, а когда снова заговорил, его голос стал ниже, грубее: — Вот, что я хотел тогда сделать. И вот, что я хочу сделать сейчас, — он откинул голову назад. — Я думаю о тебе, когда тебя нет рядом, а самое печальное во всем этом то, что я даже не уверен, что нравлюсь тебе.