Перемены - Стил Даниэла

Я не сделаю этого и сейчас — Какая же еще причина нужна тебе? — закричал он на нее. Казалось, они никогда не смогут жить спокойно. — Что, если кто-нибудь бросит бомбу в этот дом и кто-то из детей будет убит?

Она содрогнулась при этих словах и побледнела.

— Телохранители будут охранять нас круглые сутки.

— И пятерых детей?

— Я не знаю, черт подери… — Она вскочила. — Я перееду в гостиницу, если хочешь. Но я не брошу работу из-за какого-то проклятого лунатика. Я только знаю, что это Поль Стивенс пытается запугать меня, чтобы я ушла.

— Полиция тоже так считает?

Она должна была ответить ему честно.

— Нет, они так не думают. Но они говорят, что знают, кто это.

— Тогда возьми отпуск до тех пор, пока они его не схватят.

— Я не могу, Питер. Я не могу, черт подери!

Я должна выполнять свою работу.

Он подошел и схватил ее за руку:

— Тебя убьют.

— Я уже сталкивалась с подобным. — У нее засверкали глаза. Он не мог заставить ее бросить работу, которая стала частью ее жизни.

— Но ты никогда не подвергала опасности жизнь моего ребенка. Подумай об этом.

— Я больше ни о чем не в состоянии думать.

— Кроме самой себя.

— Иди к черту. — Она вышла из комнаты, хлопнув дверью, и он больше не заговаривал с ней.

Тревоги начались вновь, и дети почувствовали напряженность в доме В тот же вечер она позвонила режиссеру и приняла его предложение относительно телохранителей для себя, своего мужа и детей. Понадобится целая армия для обеспечения их безопасности, но студия была готова пойти на такие расходы. И она сказала об этом Питеру, когда они легли спать.

— Они приступят к работе завтра в шесть утра.

— Это нелепо. И что мне делать? Совершать обход с телохранителем?

— Я не думаю, что дело в тебе. Возможно, он мог бы просто сопровождать тебя от дома до работы и обратно. Проблема касается меня.

— Я это знаю. — Ему было дурно от одной этой мысли. А на следующее утро Мел все объяснила детям. Они слушали с широко открытыми глазами, а она надеялась, что с ними ничего не случится и через несколько дней этого человека поймают. Им просто надо немного потерпеть. Мэт решил, что это превосходно, Марк был смущен тем, что его будет сопровождать телохранитель в колледж, а девочки пришли в ужас. А когда они уехали в школу в сопровождении полицейского, миссис Хан пришла наверх к Мел.

— Миссис Халлум? — Она всегда так произносила их фамилию, и Мел повернулась к ней.

— Да, миссис Хан? — Питер все время называл ее Хильдой, но Мел никогда так не обращалась к ней.

А та никогда не называла ее «миссис Мел», как это делала Ракель в Нью-Йорке.

— Я хотела объявить вам, что в силу сложившихся обстоятельств я ухожу.

Мел посмотрела на нее.

— Неужели? — Питер будет потрясен, а возможно, даже рассердится на нее. Она нарушила порядок в их доме, но в этом была не ее вина. — Я не думаю, что вы подвергаетесь опасности, находясь здесь, и, как я уже объяснила детям утром, мы все время будем под защитой.

— Я никогда не работала в доме, где требовалось присутствие полиции.

— Я в этом уверена, миссис Хан. Но если вы некоторое время сможете сохранять спокойствие… — Мел должна была попытаться ради Питера.

— Нет. — Она решительно покачала головой. — Я не желаю. Я ухожу сейчас же.

— Даже не предупредив нас?

Она отрицательно покачала головой.

— Ничего подобного не происходило здесь, пока была жива жена доктора.

Жена доктора, конечно, была Анна. И тогда Мел не смогла удержаться, чтобы с едва скрытой усмешкой не поиздеваться над ней.

— Представляю, какая, должно быть, здесь была тоска. — Она приняла беспечный вид, а Хильда Хан пришла в ужас. Она даже не подала Мел руку на прощание.

— Прощайте. Я оставила доктору письмо в моей комнате.

— Я прослежу, чтобы оно дошло до него. Вы даже не хотите остаться, чтобы попрощаться с детьми? — Мел это казалось несправедливым, но она знала, что они это переживут.

— Я не хочу оставаться в этом доме ни часа более.

— Прекрасно, — невозмутимо ответила Мел, посмотрела ей вслед и чуть не закричала «ура!», когда закрылась входная дверь. Но Питер вовсе не разделял ее ликования.

— Кто будет вести домашнее хозяйство. Мел?

У тебя на это нет времени.

Она внимательно посмотрела ему в глаза, предполагая прочесть в них обвинение, но там была скорее озабоченность.

— Мы найдем кого-нибудь еще. — Она позвонила Ракели, но та отказалась приехать и настаивала, чтобы Мел побольше заботилась о двойняшках. — А пока я могу сама заняться этим вместе с детьми.

— Великолепно. Кто-то там подкладывает бомбы, а тебе придется заниматься стиркой и уборкой постелей.

— Ты тоже можешь помочь мне.

— У меня есть другие дела. — И еще он вынужден терпеть телохранителя. Ситуация действовала ему на нервы, но проходил день за днем, а человек, подложивший бомбу, так и не был схвачен. Последовали еще четыре угрозы, и в столе Мел нашли неисправную бомбу. Даже Полю Стивенсу стало жалко ее. Теперь он знал, что она беременна. У Мел появились черные круги под глазами от бессонных ночей. Когда-нибудь его все-таки поймают, так было всегда, но как скоро это случится?

— Мне жаль, что такое происходит с вами, Мел. — В конце концов однажды он пошел на примирение и протянул ей руку.

— Мне тоже. — Она устало улыбнулась после окончания передачи. Телохранитель все время стоял поблизости. Она постоянно чувствовала его присутствие, а по утрам, когда дети уходили в школу, дом, казалось, был полон полицейских. Это выводило Питера из себя, и они все время ссорились. Он почти привык к собственному телохранителю, но остальные казались ему «излишними».

— Как я понимаю, все их старания тщетны, — сказала она Полю.

Он печально посмотрел на нее.

— Знаете, я ведь завидовал вам.

— Я знаю. — Она улыбнулась. И она понимала почему. — Но вам, по крайней мере, не приходится бороться с этим.

— Я не представляю, как вы выдерживаете такое напряжение.

— Больше всего я беспокоюсь за детей… за собственных, за его… если что-нибудь случится хоть с одним из них, я никогда не прощу себе.

Это продолжалось уже целый месяц, и Мел всерьез начала подумывать, что должна уйти с работы.

Она еще ничего не сказала Питеру, чтобы заранее не обнадеживать его. Но пообещала самой себе, что, если в течение двух недель не поймают того, кто подложил бомбы, она уйдет.

Поль Стивенс с ужасом размышлял об этом:

— Если я могу хоть чем-нибудь помочь…

Она отрицательно покачала головой, пожелала спокойной ночи и поехала домой к своей семье, которая давно утратила прежнюю беспечность. Возле дома стояли полицейские машины без опознавательных знаков, а в доме каждый знал об опасности, которая с каждым днем подкрадывалась все ближе к ним.