Перемены - Стил Даниэла

Она села и стала ждать, что будет дальше. И вдруг последовал еще один приступ боли, и с радостным чувством она коснулась руки Питера.

— Да? — Он только слегка пошевелился: было всего четыре часа.

— Питер, — прошептала она после третьего приступа боли. Она знала, что это будет продолжаться несколько часов, но ей не хотелось быть одной. Наступил момент, которого они так ждали, особенно Питер.

— Что? — Он вдруг поднял голову и серьезно посмотрел на нее. — Возможно, просто ложная тревога.

Мел опустила взгляд на огромный живот и засмеялась, но смех был прерван очередным приступом.

Она задохнулась и схватила его за руку, и Питер поддерживал ее, пока она не отдышалась. А когда боль прошла, он посмотрел на часы.

Как часто они повторяются?

— Я не знаю. Я забыла посмотреть на часы.

— О боже. — Он сел в постели. Он умел лечить сердца, но дети были для него загадкой, и он втайне волновался за нее все девять месяцев. — Тогда скажи, когда ты встала?

— Не знаю. Я почти всю ночь не спала. — Было пять часов утра.

— Как долго продолжались схватки, когда ты рожала двойняшек?

— Черт подери, я не знаю. Это было семнадцать с половиной лет назад.

— Из тебя никудышная помощница. Я позвоню доктору. А ты одевайся.

В этот момент ее пронзила очередная боль, но она показалась ей более длительной, чем предыдущие.

Питер запаниковал, но постарался скрыть свой страх.

Ему хотелось как можно скорее доставить ее в больницу на тот случай, если возникнут какие-нибудь осложнения.

— Давай же. — Он помог ей встать, но через минуту она вернулась с растерянным видом.

— Что мне надеть?

— Ради бога, Мел!… Что угодно… джинсы… платье…

Она улыбнулась про себя и снова удалилась, а затем отошли воды, и она позвала его из ванной комнаты, где стояла, завернувшись в полотенца. Акушер сказал, чтобы Питер срочно вез ее в больницу, и они оставили записку на кухонном столе, где дети увидят ее, как только встанут.

«Уехали в больницу за ребенком. С любовью, мама», — написала она, улыбаясь.

— Ты можешь поторопиться?

— Зачем? — Она выглядела чрезвычайно спокойной, и Питер позавидовал ей.

— Потому что я не хочу, чтобы наш ребенок родился в новой машине. — Он наконец-то продал «Мерседес» Анны и купил для Мел новую машину.

— А почему бы и нет?

— Не стоит, глупенькая, не стоит. — Никогда она не была так дорога ему. Он вез ее по знакомому маршруту, которым часто ездил поздно ночью, а когда ввел ее в больницу и повез на каталке в родильное отделение, то был ужасно горд.

— Я могу идти сама, ты же знаешь.

— Зачем идти, если можно ехать? — Но добродушное подшучивание не могло выразить того, что он чувствовал к ней. Множество мыслей проносилось в его голове, и он молил Бога, чтобы все прошло благополучно. Ребенок казался ему огромным, и он подумал, не придется ли делать кесарево сечение. Питер снова спросил об этом акушера у двери предродовой палаты, но старый друг похлопал его по руке.

— С ней все нормально, ты же знаешь. У нее все идет хорошо.

Было уже почти восемь часов, значит, схватки продолжались пять или шесть часов.

— Сколько еще это продлится, как ты думаешь? — вполголоса спросил он, чтобы Мел не услышала, и доктор улыбнулся.

— Некоторое время.

— Ты говоришь совсем как Мел. — Питер свирепо посмотрел на него, и они снова пошли в палату.

Мел сказала, что готова рожать, а акушер ответил, что еще рано, но когда он посмотрел вновь, то увидел, что ее пора перевозить в родовую палату. У Мел начались сильные схватки, а Питер и медсестры подбадривали ее.

— Я вижу голову ребенка, Мел! — радостно воскликнул доктор, и она обрадовалась.

— Неужели? — По лицу у нее струился пот, а волосы были еще больше похожи на пламя на белых простынях, и Питер никогда еще не любил ее так сильно. В этот момент она снова поднатужилась, и вдруг они услышали крик. Питер шагнул вперед, чтобы увидеть новорожденного.

— О, Мел… какой красивый…

— Кто это? — Но ей пришлось снова поднатужиться.

— Мы пока не знаем. — Все засмеялись, а затем вдруг вышли плечики, туловище, бедра и ноги.

— …Девочка!

— О, Мел! — Питер вернулся к ее изголовью и крепко поцеловал в губы, и она засмеялась и заплакала вместе с ним, и ей передали ребенка. Он знал, как она хотела мальчика, но, казалось, она уже забыла об этом, взяв девочку на руки, но затем она вдруг сделала ужасное лицо и схватила Питера за руку, и кто-то осторожно забрал у нее малышку.

— О… боже… Как больно…

— Это просто плацента, — беспечно произнес доктор, но затем Питер увидел, как он нахмурился, и у него от паники задрожали ноги. Что-то случилось с ней, и у нее снова начались ужасные боли, даже более сильные, чем прежде.

— О… Питер… Я не могу.

— Нет, вы можете, — мягко сказал доктор, а Питер держал ее за руку и думал, почему они не снимут ее с кресла и не посмотрят в чем дело. Но вдруг она поднатужилась изо всех сил, и раздался еще один вопль. Питер широко раскрыл глаза, а Мел уставилась на него, уже зная, что произошло.

— Только не это…

Питер все еще не мог понять, а доктор уже смеялся, и вдруг снова раздался детский крик, и тогда Питер понял и тоже стал смеяться. У нее снова родилась двойня, но никто этого не предполагал, точно так же, как было с Джесс и Вал. Мел посмотрела на него с жалостью и изумлением.

— Снова двойняшки.

— Да, мадам. — На этот раз доктор протянул младенца Питеру, который взял его с благоговейным трепетом, а затем передал Мел.

— Мадам, — его глаза светились любовью, когда он встретился с ней взглядом, — ваш сын.

Декоративный стиль, отличающийся яркими красками и геометрическими формами

Пористый известковый туф.