Золотой мираж - Дейли Джанет

– Пожалуй, ты прав, – тихо согласилась Кит и с горечью подумала, что подобные заботы ей неведомы и детей у нее, увы, нет. Невольно опять подумалось, как все могло бы быть по-другому у нее с Бенноном, если бы он не женился на Диане. Но Кит тут же прогнала мысли об этом. Какой смысл?

– Те, кто продолжает работать в Аспене, в большинстве своем не живут в нем. Почти никто из приезжающих сюда не пытается здесь долго задерживаться. Редкие рестораны обслуживают посетителей днем, почти все – только вечером. Страшно подумать, что будет, если добровольцы местной пожарной команды покинут город в поисках мест получше, – промолвил Беннон мрачно и вздохнул. – Я делаю все, чтобы этого не случилось, но этих усилий недостаточно.

– Именно поэтому ты сдал школьному учителю комнаты над конторой и встал на защиту того бедняги, которого так безжалостно хотел выселить с квартиры хозяин? – вспомнила Кит, глядя на Беннона со скрытым восхищением.

– Иногда я кажусь себе тем голландским мальчуганом из сказки, который попытался спасти город, заткнув пальцем дыру в плотине, – грустно промолвил Беннон. – Разве так надо браться за наши проблемы? Легкого решения, конечно, нет, я знаю. В этом городе слишком много денег, а они меняют психологию людей. Бедняк видит жизнь совсем иначе, чем тот, у кого миллионы в кармане. Деньги диктуют свои законы.

– Я не согласна с тобой.

– Нет, это так, Кит. Представь себе, что кто-то, потратив всего десять долларов, начинает продавать на улице с лотка лимонад по два доллара за стакан. Уверяю тебя, ему бы не поздоровилось. Но если он отгрохает многоквартирный дом за пять миллионов долларов и начнет сдавать квартиры, беря по три тысячи долларов в месяц за каждую, ему все простится, хотя это такое же мошенничество, как в случае с лимонадом.

– Это действительно плохо, – согласилась Кит и со стыдом почувствовала, как наивно и неубедительно прозвучали ее слова.

– Конечно, плохо, – подтвердил Беннон и вдруг указал ей на противоположную сторону улицы. – Ты помнишь Макса Дэвиса? – неожиданно спросил он.

– Тирана Макса? Ты шутишь? – радостно улыбнулась Кит, вспомнив крупного, краснолицего и громкоголосого режиссера местной театральной труппы и свою первую роль у него. – Разве его можно забыть? Он до сих пор работает?

– Да, до сих пор. Сейчас он репетирует какую-то музыкальную вещицу в здании нашей оперы.

Беннон кивнул в сторону красного кирпичного здания на углу. Трехэтажный оперный театр, построенный век назад благодетелем Аспена Джеромом Уиллером, до сих пор оставался достопримечательностью города и самым высоким его зданием.

– Хочешь, зайдем? – предложил Беннон.

– О, с удовольствием! – воскликнула Кит и, схватив его за руку, потащила через улицу.

В фойе было темно, а в зрительном зале освещена была лишь голая, лишенная декораций сцена. Она-то и притягивала к себе Кит, осторожно и бесшумно шедшую по проходу между рядами кресел. Она неотрывно смотрела на группу из шести танцовщиц на сцене в трико и толстых шерстяных до колен чулках. Шла репетиция.

– Пять, шесть, семь, восемь, – отсчитывал хореограф, хлопая в ладоши.

Пианист, энергично ударяя по клавишам, играл что-то шумное. Шесть танцовщиц единым движением взбрасывали руки, вскидывали головы и делали прыжок. Кит заняла второе место от прохода в пятом ряду, оставив Беннону крайнее.

Хореограф, кажется, был доволен и только подбадривал.

– Выше, выше, хорошо. Бедро вперед, отлично. Выше ногу, резче движения. Вы эстрадные танцовщицы, а не балерины.

Кит, подавшись вперед, увлеченно следила за слаженными движениями танцовщиц, слышала гулкий стук прыжков по пустой сцене, видела потные лица, спутанные волосы, потемневшие от пота эластичные повязки на лбу.

Наконец музыка смолкла, танцующие застыли в одной позе – полусогнутые ноги, вскинутые руки, резкий поворот головы, подбородок прижат к плечу. Кит слышала их тяжелое дыхание, и ей вдруг захотелось как-то ободрить их громкими аплодисментами.

Но неугомонный хореограф опередил ее командой:

– Повторим. Все сначала. Начали.

Кое у кого на лице появилась недовольная гримаска, но никто не сказал ни слова, не издал ни единого звука протеста.

Кит, наклонившись к Беннону, прошептала:

– Представляешь, красные атласные, очень открытые платья, черные кружева, страусовые перья, пикантные подвязки... И все это на фоне декораций американского салуна времен Дикого Запада.