Низший пилотаж - Ширянов Баян

Это приход…

Через несколько минут первая острота ощущений спадает и Блим Кололей обнаруживает чье-то любопытствующее присутствие. Он приоткрывает глаза. Свет заходящего солнца отражается в них и бросает блик на неподвижно застывшего в углу комнаты таракана. Таракан шевелит усами, стремясь постигнуть какую-то свою, тараканью загадку.

– Здравствуй, друг. – Обращается к насекомому Блим Кололей. – Винта хочешь?

Таракан кивает.

Пока вмазанная Зоя Чумовоззз стекает по кухонной стене, Семарь-Здрахарь ковыряется в Машиной Коленике Ввеновне. К полутора кубам первака в машине уже прибавилось еще столько же контроля.

– Что за дебильные у тебя веняки?… – Ласково ругается Семарь-Здрахарь и очередной раз всаживает иголку под кожу.

– Ну, вот же она. Почему ж контроля-то нет?

Появляется контроль.

– Вот. Тихо.

Поршень легонько подается вперед и Машина Коленика Ввеновна срывается со струны с тихим воем:

– Дует!… Больно!…

– Во, бля!

– Давай в оборотку. – Благодушно предлагает Семарь-Здрахарь. Ему до пизды все вопли Коленики, он хочет ее вмазать и пойти потащиться. Неудачи не обламывают его, а лишь ненадолго отодвигают время самопогружения.

Машина Коленика Ввеновна выворачивает руку и на ее тыльной стороне проступает несколько продолговатых бугорков.

– Во, сюда я без проблем. – И Семарь-Здрахарь вгоняет иглу в одну из показавшихся вен. На этот раз все идет удачно и винт, разбавленный свернувшейся кровью, попадает по назначению. Пока Машина Коленика Ввеновна ловит приход, Семарь-Здрахарь промывает машину, Зоя Чумовоззз тащится на полу, за ними наблюдает Блим Кололей. На его ладони сидит большой черный таракан. Он топорщит усы и крутит головой, явно не собираясь никуда убегать.

– Чего ты его приволок? – Семарь-Здрахарь сел перебирать сваренный винт.

– Да вот, пассажир винта хочет. – Отвечает Блим Кололей и пускает зверя на стол. Тот бежит прямо к снятому со струны петуху и начинает околачивать его усами.

– Ну, – Хихикает Семарь-Здрахарь. – Ему много не надо.

В баночке, в которой щелочили винт, чудом осталась одна капля. Семарь-Здрахарь трясет пузырек, и капля винта падает на пластик стола. Таракан тут же перебегает к ней, припадает к наркотику и шевелит жвалами.

– Смотри, – В восхищении прыгает Блим Кололей. – Пьет!

– Ой, уберите эту гадость! – Вопит оприходовавшаяся Зоя Чумовоззз.

– Тихо, ты! Он наш, торчковый. Винтом заправляется! – Спокойно объясняет Семарь-Здрахарь.

– А ему это не вредно? – Зоя Чумовоззз с ходу принимает концепцию насекомого-наркомана и у нее срабатывает материнский инстинкт, сейчас она хочет обо всех заботиться.

– А хуй его разберет. Если пьет – значит, знает что делает. – Замечает Блим Кололей. – Он мне сам так и сказал: хочу винта.

Напившись, таракан отходит на некоторое расстояние и издает неслышимый клич. На него отзываются все его собратья. Винта в капле так много, что им можно уширять целый тараканий полк.

Наркоманы наблюдают за поразительной картиной: изо всех углов к винтовой халяве сползаются огромные тараканы. Без толкотни, по очереди, они припадают к раствору и удаляются на нетвердых ногах.

– Экий пир мы им устроили! – Умиляется Семарь-Здрахарь. – Пошли отсюда, пусть ублаготворяются.

– А они наш винт не сожрут? – Зоя Чумовоззз, несмотря на просыпающийся в ней периодически альтруизм, не забывает и себя. Кому захочется отдавать свою кровную вмазку каким-то тараканам?

– А мы его пробочкой заткнем. Им не открыть. А для надежности… – Блим Кололей открыл неработающий холодильник и поставил пузырек в морозилку:

– Тут его ни один таракан не сопрет.

И захлопнул дверцу.

Оставив тараканов, и подхватив Машину Коленику Ввеновну, наркоманы перебазировались в комнату. Блим Кололей тут же начал приставать к Зое Чумовоззз. Словно невзначай его рука оказалась в промежности девушки. Та не реагировала. Блим Кололей начал действовать решительнее, когда Зоя Чумовоззз оказалась полностью обнаженной, она вдруг встрепенулась, отстранилась от кололеевских пальцев, что-то ищущих в ее влагалище и задумчиво спросила:

– А кто это поет?

Семарь-Здрахарь и Машина Коленика Ввеновна оторвались от сеанса французской любви, которым они с упоением и причмокиванием занимались последние пол часа и, недоумевая, уставились на Зою Чумовоззз.