Верховный пилотаж - Ширянов Баян

И ты начинаешь трясти, трясти, вытряхивать, оттрясать, затрясывая, протрясывая, телепортационно, через взаимодействие кротовьих дыр и суперструнной симметрии, натрясывая туда тот самый э!федрин из всех доступных и недоступных источников, родников, драгстеров, каличных и холодильников почетных и непочетных астматиков…

И когда через битых об колено минут сорок, ты отделяешь тягу и закапываешь в нее солянку, там, внутри немедля образуется нечто, дико похожее на то, что надо… Хлопья… Те самые… Даже если не те самые – то тебе-то что? Тебе-то это пох… Ты-то оттряс, ты занялся выделением и выделил! Выделил нужный для догона порошок…

А когда еще через четверть часа кругов, нарезаемых вокруг водяной бани, с постоянными подуваниями, потрясываниями и проверками уровня кипящей в кастрюле субстанции, пополам с тараканами, волосьями и хлорными известками со стенок и накопившейся тяжелой воды, которой может хватить на ядерный реактор на медленных позитронах, ты снимаешь тарелку… То на ней – корка его… Пороха. Слегка корчиневатого, но пороха…

Отжимая его жопой, ты… Ерзаешь… Елозишь, жалея, что на твоей жопе нет зрячих глазей, так необходимых в данную секунду для наблюдения высыхания сокровенной в газете субстанции…

Именно субстанции… На кристаллы она похожа мало. Скорее пластилин. Но это тебя не может остановить. Ты знаешь, что делать. Запасшись газетами, ты то размазываешь пластилин с э?федрином по страницам, то соскабливаешь. Мажешь, собираешь, мажешь, мажешь, собираешь-соскребаешь, соскребаешь, разма-а-азываешь… Под конец кристалл черен от свинца но это кристалл!

Очередная водная экстракция, декантация, фильтрация… И на весах кристалл, похожий на кристалл, а не на зубную пасту «лесной бальзам».

Кристалла странно много – полграмма. Времени тоже странно много, прошли уже два с половиной часа, как гонцы отправились за банкой… И слуху о них нет, и духа их нема тоже… Но это тебя даже вдохновляет – есть еще время до прихода и их, и от того, что они принесут, и от того, что ты сейчас сварганишь…

А сделаешь ты… У-у-у!.. Эх!.. Йэх-ха! Настрой у тебя такой пиздатый, невъебенный прямо-таки просто настрой! С таким настроем невозможно сварить ничего, кроме такого же обалденного раствора!

Вот порох с компотом уже в фурике. Фурь попыхтывает йодоводородом на соляной бане. А ты наклонил голову, изогнулся весь, смотришь.

Внутри, за термонестойким стеклом идет реакция. Черная смесь вздувается пузырями. Пузыри то поднимаются, то опадают, лопаясь. На их месте тут же вздуваются новые… Процесс в разгаре самого разгара.

Постепенно реакционная среда меняется. Большие черные пузыри уступают место пузырям поменьше. Черный цвет медленно, упорно, через неопределимые глазом градации, превращается в коричневый. Коричневые пузыри уже не поднимаются, они неспешно бурлят.

Ты понимаешь, что времени до явления гонцов остается все меньше и меньше, и прибавляешь газ. Процесс сперва не реагирует, но потом заметно активизируется. Бурлирование активизируется. В отгоне булькает, по стенкам стекают капли. Они, доходя до кипящей вязкой жидкости, взрываются облачками то ли пара, то ли какого-то мутного газа. Все ближе конец реакции. Но ты хочешь сварить такой крутой продукт, такой нехилый, что сознательно затягиваешь процесс. Чем дольше – тем круче.

Ты представляешь рожу Семаря-Здрахаря, когда он, войдя, обнаружит что его уже ждет раствор, что ты уже свежевтресканный, валяешься на приходе, а вокруг тебя, разложенные в виде звезды, лежат заряженные баяны.

Размечтавшись, ты через какое-то время обращаешь внимание на фурь. Странное дело. Там уже ничего не кипит. Смесь стала совершенно белой. Не прозрачной, а белой, как загустевшее молоко.

Надо добавить температуры, решаешь ты. Но даже на полном газу ничего не происходит. Ничего, думаешь ты, разойдется.

Отойдя в комнату за сигаретой, ты бросаешь взгляд на часы и охуеваешь. Гонцов нет ровно семь часов. Из них три ты отбивал, а четыре уже варишь.

Не, думаешь ты, пора реактор снимать.

Но, сняв его, ты обнаруживаешь, что белый налет – он только на стенках. А весь объем реакционной смести превратился в прочный, не поддающийся воздействию струн и прочих острых предметов, кусок угля…

54. Менты, дети, деревья

«Глюка такая была, нах… Я, прям, бля, чуть не обхезался, нах… Просто пиздец, бля, нах… Если б то не глюка была – то ваще бы кикоз, нах…