Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич

В президиуме Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК) после XVI партсъезда (1930) из 25 членов – евреев 10, в том числе: А. Сольц – «совесть Партии» (а в самые «расстрельные» годы, 1934—1938, и помощник Генерального прокурора Вышинского^[829]), З. Беленький (это – сверх упомянутых трёх братьев Беленьких), А. Гольцман (тот самый перекидчик к Троцкому в вопросе о профсоюзах), яростная Розалия Землячка, опять брат М. Каганович, чекист Трилиссер, «воинствующий безбожник» Ярославский, Б. Ройзенман, уцелевший помощник Троцкого А. П. Розенгольц. – Если же сравнивать положение в ЦК партии в 20-е и ранние 30-е годы, то оно примерно не изменилось, – и в 1925 и после XVI партсъезда евреи составляли около одной шестой^[830].

В верхах компартии и после XVII съезда («победителей») в 1934 в составе ЦК евреев оставалась шестая часть, в комиссии Партконтроля – около трети, сходно же в Ревизионной комиссии ЦК (а возглавлял её немалое время М. Владимирский. С этого момента ЦКК возглавлена Л. Кагановичем). – Такая же пропорция была тогда и в комиссии Советского Контроля^[831]. – Заместителем Генпрокурора СССР пять горячих лет (1934—1939) был Григорий Леплевский^[832].

Многие партийные посты не оглашались даже и в «Правде». Но на осень 1936 можно отметить: секретарь ЦК ВЛКСМ – Е. Файнберг^[833], зав. отделом печати и издательств ЦК (вся идеология!) – Б. Таль (вместо Льва Мехлиса, целиком перешедшего на редакторство «Правды», а с 1937 – на замнаркома обороны и начальника Политуправления Красной армии).

Многих видим и на командных местных постах – таких, как СредАзбюро, крайком восточно-сибирский, первые секретари обкомов Немцев Поволжья, татарского, башкирского, томского, калининского, воронежского и ещё многих обкомов. – Вот Мендель Хатаевич (член ЦК с 1930), последовательно секретарь: гомельского, одесского, татарского, днепропетровского обкомов, средне-волжского крайкома, второй секретарь компартии Украины. – Яков Чубин – черниговского, акмолинского обкомов, шахтинского окружкома, потом – по Комиссиям Партийного Контроля – московской, крымской, курской, туркменской, а с 1937 – первый секретарь ЦК Туркмении^[834]. – Не будем утомлять перечислением имён, но не упустим реальный вклад этих секретарей в общебольшевицкое дело – ещё и с поразительным географическим перепархиванием, как и в 20-е годы. Кадры – всё ещё немногочисленны и незаменимы, и в их перелётности нет заботы, что всякий новичок – чужой для каждой новой местности.

Ещё более реальное большевицкое управление – в руках наркомов. В 1936 мы видим в Правительстве 9 наркомов-евреев: знаменитый тогда, на весь мир гремевший наркоминдел Литвинов (в дружеских шаржах «Известий» его изображали рыцарем мира с копьём и щитом против зарубежной нечисти); не менее знаменитый, но только в пределах СССР, наркомвнудел Ягода; возносимый и всепрославляемый «железный нарком» железных дорог Лазарь Каганович; торговля внешняя – А. Розенгольц, его же мы отметили и в ЦКК; торговля внутренняя – И. Я. Вейцер; нарком совхозов – всё тот же М. Калманович (продкомиссар с конца 1917); лёгкой промышленности – И. Е. Любимов; здравоохранения – Г. Каминский (с частыми его поучительными полосами в «Известиях»); и опять же З. Беленький –КомиссияСовконтроля^[835]. – В том же Правительстве много еврейских имён и среди замнаркомов, по разным наркоматам: финансов, связи, ж. – д. транспорта, водного, земледелия, леспрома, пищепрома, просвещения, юстиции (ещё один Сольц, Исаак), а среди важнейших замнаркомов: Я. Гамарник (обороны), А. Гуревич («внёс значительный вклад в создание металлургической промышленности в стране»)^[836], Семён Гинзбург (замнаркома тяжпрома, потом нарком по строительству, потом министр строительства военных предприятий^[837]).

С конца 1929 по начало 1931 произошёл тот самый «Великий Перелом». Предстояла палаческая коллективизация – и в этот решающий момент Сталин наметил на неё зловещего исполнителя Яковлева-Эпштейна, портреты его – и фото, и рисованные И. Бродским – тогда, и затем из года в год, крупнейше воспроизводились в газетах^[838]. Вместе с уже известным нам М. Калмановичем он даже входил в высший правительственный Совет Труда и Обороны (где – Сталин, Молотов, Микоян, Орджоникидзе, Ворошилов, и мало кто другой)^[839]. В марте 1931 на VI съезде Советов Яковлев делает и доклад о совхозном строительстве, и доклад о колхозном строительстве (губительстве всей народной жизни)^[840]. На этом славном пути разорения России среди сотрудников Яковлева мелькают и замнарком В. Г. Фейгин, и члены коллегии Наркомзема М. М. Вольф, Г. Г. Рошаль, как и другие там знатоки по крестьянскому делу. – В важную помощь Наркомзему – придан Зернотрест (выкачивать зерно для государства), председатель правления – М. Г. Герчиков, его портреты в «Известиях», ему поощрительно телеграфирует сам Сталин^[841]. – С 1932 отделили от Наркомзема Наркомсовхозов – на него двинут М. Калманович^[842]. – А председатель всесоюзного Совета колхозов с 1934 – Яковлев же^[843]. А председатель Комитета заготовок – И. Клейнер (награждён орденом Ленина). – М. Калманович тоже побыл в грозные месяцы коллективизации замом наркомзема – но в конце 1930 его переводят в замы наркомфина и председателем правления Госбанка, ибо в денежном деле тоже нужна твёрдая воля. Председателем правления Госбанка поставят в 1934 Льва Марьясина, в 1936 Соломона Крутикова^[844].