100 великих заговоров и переворотов - Мусский Игорь Анатольевич

Филоте, честолюбивому сыну Пармениона, было намного труднее скрыть свою враждебность новому курсу. Более горячий, чем его отец, более страстный и в политике, он по крайней мере в самом узком кругу давал волю гневу. И если Филота помалкивал в присутствии Александра и среди его приближенных, то его настроение было известно всем. К тому же не было недостатка в доносчиках, передававших царю его высказывания. Александр в течение многих лет терпел Филоту, помня о заслугах его отца, а также об уважении, которым сам Филота пользовался в армии. Когда же после смерти Дария противоречия стали обостряться, Филота в качестве командующего конницей знати становился все более несносен. Не было сомнений в том, что теперь он занял в лагере место своего отца, стал носителем традиций Филиппа и пользовался значительной поддержкой в аристократическом кругу. В итоге этот человек был опаснее всех.

Известен разговор Филоты с Каллисфеном. «Кого больше всего почитают в Афинах?» – спросил Филота. «Гармодия и Аристогитона, – отвечал Каллис-фен, – потому что они убили одного из двух тиранов и уничтожили тиранию». «А может ли, – продолжал Филота, – убийца тирана спастись в каком-нибудь греческом городе?» «В других, может быть, и нет, но у афинян он сможет укрыться, – сказал Каллисфен, – ведь они за детей Геракла воевали даже против Еврисфея, бывшего тогда тираном Эллады». Разговор этот едва ли вымышлен. Учитывая глубокое недовольство того и другого политикой Александра, легко представить их говорящими обиняком о желательности устранения Александра. Афины, где свято почиталась память тираноубийц, были врагом Александра, так что Каллисфен мог указать на Афины как на естественное убежище предполагаемого убийцы македонского царя. Нежелание Филоты донести о заговоре свидетельствовало, что он рассчитывал в любом случае использовать в своих интересах ситуацию, которая могла сложиться после гибели Александра.

Сразу же после смерти Димна Александр вызвал к себе Филоту и предложил ему опровергнуть обвинение. Филота попытался все обратить в шутку: Кеба-лин передал ему слова развратника Никомаха, но он не поверил столь ничтожному свидетелю и подумал, что над ним станут смеяться, если он будет рассказывать о ссорах между влюбленным и распутником. Александр сделал вид, что принимает объяснение, однако сразу же после его ухода созвал «друзей»; Филота приглашен не был. Допросив Никомаха, на обсуждение поставили дело Филоты. Основным обвинителем выступал Кратер, стремившийся в своих карьеристских целях уничтожить и Пармениона, положение которого он только что занял, и его сына. Участники совещания пришли к выводу, что Филота был либо организатором, либо участником заговора, и решили назначить следствие. Обо всем, что говорилось на совете, Александр велел молчать.

На следующий день объявили поход; Филота, как будто ничего не произошло, был приглашен на царский пир, и Александр там дружески с ним беседовал. Тем временем все выходы из лагеря и дороги заняли солдаты. Глубокой ночью в царский шатер явились «друзья» Александра – Гефестион, Кратер, Кен (зять Филоты), Эригий, а также Пердикка и Леоннат, принадлежавшие к отряду телохранителей. Для ареста своего «друга» Александр послал отряд в 300 человек под командованием Атария, сына Дейномена. Филоту взяли в постели и закованного, с закрытой головой отвели в шатер Александра.

На следующее утро Александр велел созвать всех своих воинов с оружием: он решил в соответствии с македонским обычаем представить дело Филоты на рассмотрение войска. Здесь Александр прямо обвинил Пармениона и Филоту в организации заговора. С обвинениями выступили также Аминта и Кен. Наконец, возможность говорить получил и сам Филота.

Оправдаться Филоте не удалось, хотя ни Никомах, ни Кебалин в числе заговорщиков его не назвали. Он не мог удовлетворительно объяснить свое молчание. Возбужденные солдаты требовали казни Филоты.

Ночью по требованию Гефестиона, Кратера и Кена Филоту подвергли пытке. Во время чудовищного по своей жестокости допроса Филота рассказал, будто уже в Египте, когда было объявлено о божественности Александра, Парменион и Гегелох (погибший в сражении при Гавгамелах) договорились убить Александра, но только после того, как будет уничтожен Дарий III, потом Филоту заставили принять участие в заговоре. В настоящее время трудно судить, насколько показания Филоты, вырванные у него под пыткой, соответствовали действительности. Плутарх называет обвинения, возводившиеся на Филоту, «мириадами клевет». Фактом, однако, было то, что Филота не донес о готовившемся покушении, и это делало его неведение подозрительным, давало Александру желанную возможность обвинить и погубить как самого Филоту, так и его отца Пармениона.