Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2 - Гитин Валерий Григорьевич

Пугачев потребовал от них того, что явно не соответствовало их менталитету, и, естественно, просчитался. Кроме того, он по натуре был типичным авантюристом и посему никак не смог бы вдруг переродиться в государственного функционера. Предположим, при удачном стечении обстоятельств он взял бы Москву, а дальше что? Что бы он стал с ней делать, с Москвой? То же самое, что и Наполеон через три с лишним десятка лет…

А тут еще против него выступил с регулярной армией не кто-нибудь, а великий Александр Суворов, что само по себе сводило к нулю шансы победить и воцариться.

Он, Пугачев, на востоке и княжна Тараканова на западе образовали невидимую, но ощутимую ось угрозы правлению Екатерины Второй, и поэтому ответные меры были весьма и весьма решительными.

Когда приближенные Пугачева поняли, что их игра давно уже, а точнее в самом начале своем, была проиграна, и теперь тысячи людей проливают кровь исключительно из-за амбиций этого зарвавшегося хорунжего, они просто-напросто выдали его властям.

Это произошло в сентябре 1774 года.

Пугачев достиг Москвы, но в железной клетке, из которой он вышел только затем, чтобы подняться на эшафот, установленный на Болотной площади древней столицы…

С княжной Таракановой все обстояло гораздо сложнее. Конечно, можно было подослать к ней верного человечка с длинным кинжалом или с порошком, что без следа растворяется в вине, но Екатерина рассудила, что такое откровенное устранение уж точно вызовет скандал в тех кругах, которые не так давно закрыли глаза на государственный переворот и убийство Петра III. Здесь требовалось иное решение проблемы…

И вот адмирал Алексей Орлов, брат фаворита императрицы, ее периодический партнер по постельной борьбе и главный убийца Петра III, красавец и авантюрист по натуре, входит со своей группой кораблей в гавань итальянского города Ливорно, где в это время пребывала княжна Тараканова, имея недвусмысленный приказ Екатерины захватить «самозванку» и доставить ее в Россию, причем целой и невредимой. Бравому адмиралу при этом позволялось не стесняться в средствах достижения цели, и если не помогут обычные, то есть обман, соблазнение, похищение и т.п., прибегнуть к таким, как официальное требование выдать Тараканову, а если итальянские власти это требование проигнорируют, то без раздумий обстрелять Ливорно из бортовых орудий эскадры. Так-то…

В этой азартной решительности Екатерины ясно ощущалось подтверждение справедливости поговорки: «Чует кошка, чье мясо съела».

Но обстреливать Ливорно не пришлось. Все произошло гораздо менее романтично и даже пошло. Алексей Орлов сходит на берег, знакомится с княжной, не теряя времени попусту, устраивает ей показательный сеанс богатырского русского секса, делает ей, почему-то ошалевшей от этого сеанса, предложение руки и сердца, а затем заманивает на флагманский корабль якобы для совершения обряда венчания по русскому обычаю.

Надо сказать, что некое подобие венчания — балаганное, шутовское, издевательское — действительно было разыграно на верхней палубе адмиральского корвета, но уже не для Таракановой, а для тех, кто наблюдал этот «обряд» с берега, потому что в случае откровенного похищения княжны орудия береговых укреплений открыли бы огонь со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Эскадра беспрепятственно вышла из бухты и, обогнув Европу, достигла Кронштадта, после чего узницу отвезли в Петропавловскую крепость, из которой ей уже не суждено было выйти…

По одной версии, она умерла 3 декабря 1775 года от скоротечной чахотки, по другой — утонула в своей камере, когда туда прорвались воды разлившейся Невы, как это изображено на известном полотне К. Флавицкого, но не исключена и третья — ее спровадили из этого мира, потому что она мешала другой женщине чувствовать себя на престоле так же уверенно, как она это демонстрировала окружающим. Весьма может быть.

Но Тараканова… Все-таки нужно заметить, что крайним проявлениям авантюризма всегда сопутствует определенная ущербность, и это прослеживается и в Пугачеве, и в Отрепьеве, и в Кромвеле, и в Робеспьере, и в Ленине. И, конечно же, в княжне Таракановой. Решившись на столь отчаянное и, учитывая расстановку сил в Европе, — не столь уж безнадежное дело, как же можно было прельститься на такую пошлую приманку? Или во всей Европе не нашлось бы достаточно занимательного сексуального партнера? Взять хотя бы того же Казанову… А если так уж невтерпеж было выйти замуж, то в случае успеха намеченного предприятия можно было бы найти партию поприличнее… Да нет, тут дело не в этом, разумеется, а в той самой ущербности, увы.