Астронавты Гитлера - Первушин Антон Иванович

За этим возбуждением толпы, обвиняющей образованную часть общества в предательстве идеалов, стояла все та же жажда реванша, угадывалось все то же стремление выйти из порочного круга проблем, порожденных войной, разрухой и Версальским договором. И эту жажду, и это стремление ловко использовали штурмовики Рема и пропагандисты Гитлера. Когда они придут к власти, то начнут перекраивать культуру по своим лекалам, и большинству творческой интеллигенции, процветавшей в Веймарской республике (и вышеупомянутому Ремарку в том числе), просто не найдется места в Третьем рейхе.

Но трудно представить себе, чтобы при огромном спросе на «реваншистское» искусство и почти полном отсутствии цензурных ограничений в Германии и в Австрии не появились бы художники, искренне считающие себя выразителями чаяний народа, мечтающего о возрождении Империи. Даже в нынешней России, где реваншистские идеи не столь сильны, как в Веймарской республике 20-х годов, с ходу можно назвать два десятка фамилий писателей и режиссеров, работающих именно на идею возрождения Советского Союза и нового противостояния с Западом. Надо думать, в потерпевшей военное поражение Германии их было куда больше, но трудно сегодня вспомнить их имена, поскольку Империя, воспетая этими людьми, была воплощена в реальности, просуществовала двенадцать лет, сея хаос и смерть по всему миру, а потом рухнула под ударами извне, похоронив под обломками видения лучшего будущего для Германии. А может быть, этих авторов забыли еще и потому, что они занимались фантастикой, которую и по сей день не считают настоящим искусством, достойным внимания серьезных взрослых людей.

В самом деле, фантастическая проза конца XIX и начала ХХ веков мало напоминала то, что уже в те отдаленные времена считалось высокохудожественной литературой. Эта проза служила инструментом для популяризации идей, концепций, фундаментальных открытий и технических новшеств. А потому зачастую в произведениях фантастов не было людей – их заменяли абстрактные бесчувственные фигуры, живущие в идеализированных мирах. Можно отдельно поговорить (и поспорить), насколько подобное упрощение имеет отношение к подлинному искусству, однако функцию свою – очень необходимую для того времени – популяризаторская фантастика выполняла исправно, показывая обывателю, в каком мире ему предстоит жить в самом ближайшем будущем.

Особый интерес фантастика всегда вызывала у молодежи, поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из великих ученых и инженеров, вспоминая молодость, признавались, что к гениальному озарению их подвела та или иная фантастическая книга. Получался самоподдерживающийся процесс: новые идеи и открытия порождали новые фантастические романы, а новые фантастические романы, в свою очередь, порождали новые идеи и открытия.

Да и сами именитые ученые не брезговали фантастикой, пытаясь через популярные сочинения повысить образовательный уровень профанов или показать полезность своей работы.

На ум сразу приходит пример знаменитого немецкого астронома Иоганна Кеплера.

В 1593 году, во время учебы в Тюбингенском университете, Кеплер написал диссертацию, посвященную гелиоцентрической системе мира, и в ней, в частности, приводит небесные явления, которые должны наблюдаться с Луны. Спустя 16 лет к этому труду астроном добавил главу, объясняющую, как именно попал наблюдатель на Луну – с помощью демона, вызванного заклинаниями матери героя. В итоге получилось фантастическое произведение (в жанре «фэнтези» как сказали бы нынешние читатели). Рукопись под названием «Сомниум» (лат.: «Somnium» – «сон») лежала без движения два года, а потом была украдена (считается, что именно она фигурировала в качестве «вещественного доказательства» на процессе над матерью Кеплера, обвиненной в колдовстве). В последнее десятилетие жизни Кеплер, уже стариком, заново восстановил свой «Сомниум», но, не успев подготовить рукопись к публикации, умер. И только в 1634 году сын Кеплера издал сон о лунной стране Левании.

Это очень странное это сочинение: в «Сомниуме» мистика соседствует с точными астрономическими наблюдениями, а также с блестящими фрагментами популяризаторской фантастики – чего стоят хотя бы последние страницы, где описывается гипотетическая жизнь на Луне, первое в мировой литературе изображение инопланетной фауны. Фантазируя, Кеплер остается ученым, логически выводя изображаемые формы лунной жизни из тех данных, какими располагала в ту пору наука.