Французская революция, Конституция - Карлейль Томас

Таким образом, Фортуна, благосклонная к храбрым, вытащила Буйе из этой страшной опасности, как он сам говорит, "за волосы". Неустрашимый, железный человек этот Буйе; если бы на месте старика Брольи в дни штурма Бастилии стоял он, то все могло бы быть иначе! Он подавил мятеж и беспримерную гражданскую войну. Правда, не без жертв, как мы видели, однако ценой, которую он и конституционный патриотизм считают дешевой. Что касается лично его, то, побуждаемый впоследствии возражениями, он хладнокровно заявил, что подавил восстание17 скорее против своего убеждения, только из чувства воинского долга, так как теперь единственная надежда заключается в. гражданской войне. Мы говорим, побуждаемый позднейшими возражениями! Правда, гражданская война - это хаос, однако во всяком жизненном хаосе зарождается новый порядок, и странно предполагать, что изо всех новых систем, которые могут породить хаос и которые могут возникнуть из возможностей, окружающих человека во Вселенной, Людовик XVI с двухпалатной монархией представляет именно ту систему, которая должна была создаться. Это все равно что задаться выкинуть кости пятьсот раз подряд с четным числом очков, сказав себе, что всякая выпавшая кость с нечетным числом очков будет роковой - для Буйе. Возблагодари лучше Фортуну и небо, бесстрашный Буйе, и не обращай внимания на нападки. Гражданская война, которая разлилась в это время пожаром по всей Франции, могла бы привести к тому или иному результату, но тушить пожар, где и как возможно, всегда является обязанностью человека и командира.

Представьте себе, что должно было происходить в волнующемся и разделившемся на партии Париже, когда ординарцы во весь карьер прибывали туда один за другим с такими тревожными известиями! Велика была радость, но глубоко было и негодование. Верховное Национальное собрание подавляющим большинством постановляет выразить Буйе горячую благодарность; то же самое выражают собственноручное письмо короля и голоса всех приверженцев монархии и конституции. На Марсовом поле служится торжественная всенародная панихида по павшим в Нанси защитникам закона; на панихиде присутствуют Байи, Лафайет и национальные гвардейцы, за исключением немногих протестующих. Богослужение совершается с помпой и торжественными церемониями, с епископами в трехцветных перевязях; на Алтаре Отечества курятся кассолетки с благовонной смолой; обширное Марсово поле кругом увешано черным сукном. Марат полагает, что лучше было бы в такое трудное время истратить эти деньги вместо траура на хлеб и раздать его живым голодным патриотам. С другой стороны, живые патриоты и Сент-Антуанское предместье, как мы видели, с шумом закрывшие уже раз свои лавки, собираются сейчас "в количестве сорока тысяч" и с громкими криками требуют под самыми окнами выражающего благодарность Национального собрания отмщения за убитых братьев, суда над Буйе и немедленной отставки военного министра Латур дю Пена.

Слыша и видя все происходящее, если не военный министр Латур, то "обожаемый министр" Неккер признает за лучшее проворно, почти тайком, удалиться "для восстановления здоровья" в свою родную Швейцарию; но эта поездка не похожа на предыдущую; счастье, что он доехал живым! Пятнадцать месяцев назад мы видели его въезжающим с конным эскортом, при звуках труб и рожков, а теперь, когда он уезжает без эскорта, без музыки, народ и муниципалитет в Арси-на-Обе задерживают его как беглеца с явным желанием убить его как изменника. Но запрошенное по этому поводу Национальное собрание дает ему свободный пропуск как, совершенному ничтожеству. Вот из каких "гонимых случаем щенок" состоит презренный мир для тех, кто живет в глиняных домах! Особенно в жарких странах и в жаркие. времена самые гордые из построенных нами дворцов взлетают на воздух, как песчаные дворцы Сахары, крутятся столбами в вихре и погребают нас под своим песком!

Несмотря на сорок тысяч. Национальное собрание настаивает на своих благодарностях, а роялист Латур Дю Пен остается министром. Сорок тысяч собираются на следующий день с обычным шумом и направляются к дому Латура; однако, увидев на ступенях портика пушки с зажженными фитилями, они вынуждены повернуть вспять и переварить свое недовольство или претворить его в кровь.

Тем временем в Лотарингии над раздававшими ружья зачинщиками из полков Местр-де-Камп и Королевского назначается суд; но их так и не будут судить. Скорее решается судьба Шатовье. По швейцарским законам этот полк предается немедленно военному суду из собственных офицеров. Военный суд, со всей краткостью (в несколько часов), вешает двадцать трех солдат на высоких виселицах; отправляет около шестидесяти в кандалах на галеры и таким образом, по-видимому, кончает это дело. Повешенные исчезают навеки с лица земли, но закованные в кандалы на галерах воскреснут с триумфом. Воскреснут закованные герои и даже закованные мошенники или полумошенники! Шотландец Джон Нокс, один из всемирно известных героев, тоже, как известно, некогда сидел в мрачном молчании на веслах на французской галере "в водах Ларье", как он говорил, и даже выбросил за борт образ Девы Марии - вместо того, чтоб поцеловать его, - как "раскрашенную доску" или деревянную куклу, которая, разумеется, поплыла. Итак, каторжники Шатовье, запаситесь терпением и не теряйте надежды!