100 великих заговоров и переворотов - Мусский Игорь Анатольевич

Время шло, и когда однажды Кантакузин был вынужден с войском выступить в поход, Апокавк решил претворить в жизнь свои коварные замыслы: убить регента, ниспровергнуть и заточить императора, заставить Анну даровать ему высший пост в государстве. Заговор был раскрыт внезапно, за несколько дней до выступления. Апокавк, боясь гнева императрицы и Кантакузина, укрылся в знаменитой башне Эпиваты, под Константинополем.

Сторонники и родные Кантакузина, его люди и войско тяготились неопределенным положением, ожидали и даже требовали, чтобы их вождь возложил на себя корону. Сам Кантакузин был врагом поспешных и нелегальных шагов, предпочитая фактическую власть узурпации.

Он хотел брака юного императора со своею дочерью, но свадьбу откладывал; он хотел обезопасить себя со стороны Апокавка, но вместо решительных мер против явного врага поехал к нему в Эпиваты и, удовлетворившись обещаниями, сам пропустил его в столицу.

В Апокавке он ошибся. Прибыв в Константинополь, тот немедленно возбудил и объединил врагов Кантакузина.

Апокавк хорошо понимал, что должен привлечь к себе людей высокого положения, и прежде всего обратился к константинопольскому патриарху. Человек этот сам мечтал о регентстве и даже безуспешно домогался его. К тому же светская власть ему была милее церковной, которую он получил тоже благодаря поддержке Кантакузина. Заговорщик без труда склонил его на свою сторону и даже заставил принять на себя роль презренного доносчика. Брак дочери Апокавка на сыне патриарха тесно связал их между собой.

Апокавк искал сообщников среди тех, кто тайно и явно ненавидели Кантакузина. Заговорщики собирались в доме патриарха, а для дискредитации Кантакузина сообщали императрице все новые и новые измышления относительно министра.

Наконец пришла очередь выйти из тени патриарху, до сих пор хранившему в отношении Кантакузина молчание. Глава константинопольской церкви направился во дворец с новым решительным обвинением. Азаний, тесть последнего, тоже готовился поддержать обвинение: так, оба явились к императрице. Патриарх со вздохом произнес: «Министр, которому вы так доверяете, мой старинный друг, а потому с глубокой печалью явился я обвинять человека, которому столь многим обязан. Однако даже признательность имеет свои границы и ее не следует причислять к добродетелям, когда речь идет о безопасности государя. Эта мысль и заставила меня предстать перед вами, чтобы открыто заявить, что Кантакузин очень коварен и опасен, задумав против вас и ваших детей преступление. Пора вам принять меры, которые подскажет ваша мудрость с тем, чтобы спасти себя, свое потомство и империю от гибели».

Эта речь взволновала императрицу. Могла ли она не поверить патриарху Константинополя?

Мать, сын и невестка Кантакузина были окружены стражей, но народ еще не решился грабить богатый дворец, удовольствовавшись разгромом домов знатных приверженцев регента, из коих 42 спаслись бегством. В это время Кантакузин находился далеко от столицы.

Все попытки друзей регента и даже его самого вступить в переговоры кончались тем, что Апокавк бросал посланных в тюрьму. Сама царица была запугана. Тайно она советовала Кантакузину проявить терпение, а явно подписывала грамоты и указы, которыми Кантакузин обвинялся в умыслах против юного императора; от него требовали удалиться в частную жизнь. При таких условиях собравшиеся в Димотике сторонники Кантакузина ради собственного спасения заставили его возложить на себя знаки царского достоинства; но и тогда он не решился выступить против династии и приказал поминать себя с супругой Ириной лишь после царицы Анны и Иоанна Палеолога.

Надо признать, Кантакузина всегда удовлетворял занимаемый им пост, который, на его взгляд, он вполне заслужил, поэтому он никогда не метил выше, но несправедливость и прямое насилие его врагов произвели действие, которое обычно порождает честолюбие. Ему оставалось либо признать поражение, либо прийти к власти. Эшафоту он предпочел корону, которую принял 26 октября 1341 года.

Образ действий Кантакузина в силу его личной умеренности был оборонительный и даже примирительный; но руководимый Апокавком константинопольский двор не хотел слышать о примирении и считал Кантакузина бунтовщиком. Его послов в столице бросали в тюрьму с позором. Его мать, гордую Палеологину, не раз содержавшую армию Андроника Младшего за свой счет, заключили в тюрьму, лишениями довели до скорой смерти. Сама императрица Анна Савойская не могла облегчить ее заточение, не могла узнать о ней правду даже через своего врача и узнала лишь по смерти Ф. Палеологины через родственницу-монахиню. Богатый дворец Кантакузина в столице был разрушен. Его земли и имущество во Фракии, кроме укрепленной Димотики, были разграблены.