Инки. Исторический опыт империи - Берёзкин Юрий Евгеньевич

Хочется привести еще один, несколько анекдотичный, пример той основополагающей для поддержания имперского сознания роли, которую играет возможность опереться на исторический прецедент. В «годы застоя» один из преподавателей академической кафедры философии, знаменитый на весь Ленинград своими ультраконсервативными взглядами, равно как и прямотой их высказывания, задал своим аспирантам вопрос, почему после установления социализма прибалтийские государства были присоединены к СССР, а балканские и центральноевропейские - нет. Правильный ответ заключался в том, что Прибалтика уже и раньше входила в состав Российской империи. Этот же аргумент негласно присутствует во многих нынешних спорах по вопросу о независимости республик, хотя его и не принято сейчас афишировать.

Вернемся, однако, к инкам. Если говорить о доиспанском Перу, то крайне сомнительно, чтобы идея объединения Центральных Анд под единым началом впервые зародилась у мелких вождей XII-XIV веков, постоянно сражавшихся друг против друга. Скорее, здесь сказалось наследие и влияние предшествующих царств и культур - Чимор, Уари, Тиауанако. Организационный и духовный опыт этих государств был, очевидно, использован в годы становления Тауантинсуйю. Концентрацией этого опыта явились, в частности, представления о высшем божестве.

Государство инков, как справедливо указывает один из ведущих археологов-перуанистов, исследователь культуры уари Дж. Исбель, основывалось на концепции централизованного и иерархически устроенного мира. (Ibid, P. 93.) В эту иерархию включена вся вселенная, какая-либо автономная, соперничающая система ценностей отсутствует. Дуализм как противопоставление относительно равноправных доброго и злого начал вообще чужд индейским религиям, древнеперуанской в том числе. При этом у инков (в отличие от их мексиканских современников) центр не просто господствовал в иерархии, а как бы вмещал всю ее в себе. Движение в радиальном направлении оказывалось здесь не переходом от более важного члена иерархии к другим, отдельным, но менее важным, а то ли поглощением первым остальных, то ли их выделением из него. Что значат эти несколько туманно звучащие положения в конкретном контексте религиозной мысли и культовой практики народов Центральных Анд?

Не только конкистадоры, но и европейские исследователи недооценили первоначально серьезность монотеистической тенденции в инкской религии. В хрониках при описании пантеона Куско называются три основных имени: Виракоча, Инти, Ильяпа. Инти - это солнце, Ильяпа - гром, Виракоча - бог-творец. К данной группе имен примыкают также Пачакамак, Тонaпа и, может быть, Кон - все трое не кусканского происхождения. Центром культа Пачакамака было, как много раз говорилось, центральное побережье Перу, а имя Тонапа заимствовано, по-видимому, от аймара. Функционально этот персонаж ближе всего громовержцу Ильяпе, Пачакамак же - Виракоче. «Кон» входит иногда в полную формулу имени бога-творца (Кон-Тикси-Виракоча), но в мифе с побережья упоминается в качестве древнего бога, уступившего Пачакамаку власть над миром.

В начале 80-х годов американский ученый А. Демарест блестяще продемонстрировал, что индейцы Перу почитали, в сущности, лишь одно-единственное мужское божество, связанное с небом, солнцем, грозой, дождем. (Demarest, 1981.) Между его отдельными ипостасями и проявлениями имеется известное распределение функций (восходящее и заходящее, летнее и зимнее солнце; видимое светило и предвечный творец; гром, град, рассвет и т. п.), но они чересчур нечетки и слишком тесно взаимосвязаны для того, чтобы говорить об их дискретности и об отдельных божественных персонажах. Этот вывод подтверждается не только анализом дошедших до нас письменных источников, но и более поздними данными о народных верованиях андских индейцев, а также иконографическими материалами культур уари и тиауанако.

В иконографии этих культур, чья территория, как мы знаем, охватывала центральные районы будущей империи, фигура антропоморфного божества - без крыльев в лучистой короне - господствует над всеми прочими. Она бывает обращена к зрителю только анфас, тогда как сопровождающие персонажи, нередко с чертами хищных птиц и животных, расположены от нее по бокам и показаны в профиль. Известны антропоморфные фигуры, на груди которых запечатлен еще один человекоподобный лик. Подобные композиции поддаются истолкованию как, например, отражающие представление о видимом солнце и боге-творце.