Гражданская история безумной войны - Веллер Михаил

Глава 6. Государство адмирала Колчака

Перенесемся на Урал и в Сибирь. Там тоже есть свой1 «областники». Все эти правительства заставили объединиться чехословаки: иначе обещали снять фронт.

Комуч и Сибирская Дума собрали в Уфе 8 сентября 1918 года Государственное совещание. До 23 сентября заседали в этом городе представители Комуча, Прикомуча, Временного сибирского правительства, Временного областного правительства Урала, войсковые правительства Уральского, Сибирского, Енисейского, Астраханского, Семиреченского, Иркутского казачьих войск, правительства Башкирии, киргизского правительства Алаш-Орда, Временного правительства автономного Туркестана, Национального управления тюрко-татар внутренней России и Сибири, представители съезда городов и земств Сибири, Урала и Поволжья. Всего до 200 человек.

24 сентября они создали Директорию из 5 человек: Член ЦК партии эсеров правый эсер Н.Д. Авксентьев (председатель), кадет Н.И. Астров, народный социалист Н.В. Чайковский, беспартийный, но близкий к эсерам П.В. Вологодский. И член «Союза возрождения России» генерал ВТ. Болдырев.

Директория не имела административного аппарата, но ей формально подчинялись объединенные в октябре 1918 г.

Сибирская и Народная армии, командование которыми принял генерал В.Г. Болдырев.

(После провозглашения 28 октября Чехословацкой республики чехословаки окончательно вышли из борьбы. Их оставили охранять Транссибирскую магистраль, а на фронт не посылали — чехословаки не хотели вмешиваться во внутренние дела иностранного государства.)

Тем временем красные наступали с Волги и из Туркестана. Уральским и оренбургским казакам пришлось сражаться на два фронта. Директория переехала в Омск, где при действующем Сибирском правительстве стала ненужной. Взамен себя и областных правительств она 6 ноября утвердила Всероссийский совет министров под председательством главы Сибирского правительства П.В. Вологодского.

Одновременно с Директорией и Временным Сибирским правительством в Омске находились еще два подпольных совета и несколько «полномочных представителей» других правительств. Но реальная власть находилась в руках казачьего атамана Красильникова — монархиста по убеждениям и реалиста по образу жизни.

Реальной власти у Директории не было. Реальная власть находилась в руках у тех, кто вооружен. А в стороне от Транссибирской магистрали о власти Директории вряд ли вообще кто-то слыхал.

К востоку от Байкала у Директории тоже власти не было.

Еще в июне 1918 года западные державы восприняли трудности, чинимые Чехословацкому корпусу, как недружелюбный акт и в поддержку корпусу объявили Владивосток международной зоной. Чтоб легче выехал.

В начале июля 1918 года там высадилось около 12 тыс. американцев и канадцев, 75 тыс. японцев. Напомню, что в Первой мировой войне Япония была союзником Британии и Америки.

К зиме, после окончания Мировой войны, появились и польские, и французские части.

В декабре 1918 г. в Сибири на Дальнем Востоке накопилось до 150 тысяч иностранных войск: английских, американских, французских, японских, чехословацких, польских.

У всего этого скопища войск Антанты был свой главнокомандующий: французский генерал М. Жанен. Но союзники друг другу не доверяли еще больше, чем белогвардейцам и красным. И совместных операций не проводили. У войск каждой державы были свои командиры. И они то подчинялись Жанену, а когда и нет.

В Сибири ни американские, ни французские, ни английские солдаты ни разу не скрестили оружие с большевиками. Из всех иностранных частей только польские части дрались в Сибири. На ход военных действий в России их присутствие почти никакого влияния не оказало. Большинство поляков были «местные», родившиеся в России. У них было много и друзей, а часто и родственников — русских.

Что-то делали японцы на Дальнем Востоке?… Когда на них нападали, они сопротивлялись.

В марте 1919 года, когда Николаевск-на-Амуре захватили красные партизаны Тряпицына и Лебедевой-Кияшко, в городе стоял гарнизон из 80 японцев. Гарнизон вырезали. Ленин послал Тряпицыну и Лебедевой-Кияшко телеграмму: требовал соблюдения «революционной дисциплины». Тряпицын ответил телеграммой: «Поймаю — повешу».

Коммунисты во Владивостоке тоже собирались судить революционным судом этих то ли разбойников, то ли красных командиров.

В самой революционной армии некий поручик Андреев со своими друзьями поднял бунт и перестрелял весь штаб Красной Армии, включая Тряпицына и Кияшко.

Если союзники и поддерживали не-болыневиков, то потому, что хотели отстаивать свои интересы. Для этого им нужно было цивилизованное, ответственное русское правительство. Директория казалась более полезной.

Выбор и россиян, и союзников пал на Александра Васильевича Колчака.

Февральскую революцию Колчак принял спокойно. Он считал, что демократия всколыхнет патриотические чувства масс и позволит победоносно завершить войну.

В июне 1917 года Севастопольский совет начинает разоружать офицеров. Колчак воспринял это как оскорбление и демонстративно выбросил в море свою Георгиевскую саблю.

Сложив полномочия командующего, он уезжает в Петроград. На заседании Правительства он требует оградить армию от политической пропаганды, восстановить дисциплину.

В конце июля 1917 года по приглашению англо-американской миссии в качестве советника отбывает в Британию, затем в США.

Кадеты предлагают баллотироваться в Учредительное собрание… Колчак согласен! Он убежден в необходимости либерализма, демократизации правления Россией.

Известие об октябрьском перевороте и разгоне «Учредилки» застает едущего дальним окольным путем Колчака в Японии.

В сентябре 1918 г. во Владивостоке Колчак организовывает отряды «для борьбы с большевиками и немцами». Начинаются трения с японцами: Колчак требует уважения к русскому мундиру, более высокого статуса.

В середине октября 1918 года Колчак решил пробираться на Юг, к Деникину. 4 ноября он прибывает в Омск.

Директория тут же приглашает его стать военным и морским министром Сибирского правительства. Эсеры считали — популярный в военных слоях Колчак сделает офицеров лояльными социалистам…

В самом правительстве шла отчаянная грызня. И политическая, между членами разных партий. И коммунальная, за портфели, влияние и власть.

В ночь на 18 ноября 1918 года казаки атамана Красильникова арестовали всех социалистов — членов Директории. Авксентьева и Зензинова не тронули: снабдили деньгами и отправили в эмиграцию. Остальных эсеров не помиловали: кого выпороли, кого расстреляли.

А кадетам казаки предложили передать всю полноту власти Колчаку. Сам Александр Васильевич решительно отрицал, что участвовал в заговоре и даже что вообще о нем знал. Очень сомнительно!

Потому что в заговоре ведущую роль играли представитель Деникина полковник Лебедев, генерал Андогский, полковник Волков. Заговорщикам помогал командующий английскими войсками А. Нокс.

Японцы поддерживали не Колчака, они давали оружие атаманам Семенову и Калмыкову.

18 ноября 1918 года Колчак произнес: «Я не искал власти и не стремился к ней, но, любя Родину, не смею отказаться, когда интересы России потребовали встать во главе правления».

Переставшая быть социалистической Директория присвоила Колчаку титул Верховного правителя Российского государства и главнокомандующего всеми вооруженными силами. Деникин, Юденич и Миллер признали его в этом качестве. А Колчак подтверждал их полномочия и соглашался с их ролью.

Военный диктатор с неограниченным запасом полномочий, Колчак создал при себе Совет министров и особый совещательный орган, Совет верховного правителя — как у Деникина. Разница в том, что тот действительно с кем-то советовался, и довольно часто — а вот Колчак предпочитал действовать сам, полагаясь не столько на закон, сколько на свое понимание «справедливости».

Государство Колчака распространяло власть на Западную Сибирь и Урал. Оренбургская губерния и Уральская казачья область были фронтовой и прифронтовой зоной. К востоку от Красноярска власть Колчака ослабевала, к востоку от Иркутска просто сходила на нет. В Приморье, Монголии и в русской Маньчжурии было сравнительно спокойно. От Байкала на восток до Хабаровска на 3 тысячи километров тянулся своего рода «пояс анархии», где власть принадлежала местным атаманам и «батькам».

На Севере вообще не было никакой власти. И инородцы Севера, и жившие в тех местах русские были предоставлены самим себе.

В декабре 1918 — январе 1919 года на территории государства Колчака проживало порядка 15 миллионов человек. Из них 6 миллионов на Урале и в Предуралье, 6 миллионов на юге Западной Сибири, два миллиона на юге Восточной Сибири и Дальнего Востока, примерно 200 тысяч в русской Маньчжурии и в Монголии, около 500 тысяч на всем необъятном Севере. Точнее подсчитать невозможно, потому что перепись никогда не проводилась, а в 1917–1918 годах множество людей уезжало из Европейской России в Сибирь — и как в более сытый край, и спасаясь.