Не надейтесь избавиться от книг! - Карьер Жан-Клод

Ж.-К. К.: Вы продолжаете пополнять свою коллекцию?

У. Э.: Раньше я рыскал по всему миру в поисках редких вещей, теперь ограничиваюсь короткими поездками. Меня интересует качество. Либо же я стараюсь восполнить пробелы в opera omnia^[203] какого-либо автора — как в случае с Кирхером.

Ж.-К. К.: Зачастую коллекционер скорее одержим стремлением заполучить редкую вещь, нежели тем, чтобы ее сохранить. На этот счет я знаю одну удивительную историю. Существовало два экземпляра книги, легшей в основу всей бразильской литературы, романа «Гуарани»^[204], изданного в Рио около 1840 года. Один экземпляр хранился в музее, а другой где-то бродил. И вот мой друг Жозе Миндлин, крупный бразильский коллекционер, узнает, что книга находится у одного человека в Париже и тот готов ее продать. Он берет билет на самолет Сан-Паулу-Париж, заказывает номер в отеле «Риц» и летит на встречу с этим коллекционером из Центральной Европы, владельцем вожделенного экземпляра. Вдвоем они на три дня запираются в номере отеля «Риц», чтобы договориться о цене. Три дня напряженных переговоров. Наконец, согласие достигнуто, и книга переходит в собственность Жозе Миндлина, который немедленно садится в самолет и улетает. В полете он имеет возможность обстоятельно ознакомиться с только что приобретенным экземпляром и, с некоторой досадой, обнаруживает, что сама по себе книга не представляет собой ничего необыкновенного. Но он этого ожидал. Он вертит ее в руках и так и этак, ищет какую-нибудь примечательную деталь, особенность, а потом кладет рядом. По прибытии в Бразилию он забывает ее в самолете. Как только он приобрел вещь, она тут же перестала для него что-либо значить. По чудесному стечению обстоятельств, служащие «Эр Франс» заметили книгу и отложили ее. Миндлин смог ее забрать. Он говорил, что, в конечном счете, ему от этого было ни жарко, ни холодно. И я тоже это подтверждаю: в тот день, когда мне пришлось расстаться с частью своей библиотеки, я не особенно огорчился.

У. Э.: У меня тоже был подобный опыт. Настоящего коллекционера больше интересует погоня, нежели обладание, так же как настоящего охотника в первую очередь увлекает охота и только потом — приготовление и поедание убитых им животных. Я знаю коллекционеров (причем, заметьте, люди коллекционируют все, что угодно: книги, почтовые марки, открытки, пробки от шампанского), которые всю жизнь тратят на то, чтобы собрать полную коллекцию, а собрав ее, тут же продают или даже дарят какой-нибудь библиотеке или музею…

Ж.-К. К.: Я, как и вы, получаю огромное количество книжных каталогов. Большинство из них — это каталоги книжных каталогов. «Books on books»^[205], как их называют. Есть аукционы, где продаются только книжные каталоги. Некоторые из них были изданы еще в XVIII веке.

У. Э.: Мне приходится избавляться от этих каталогов, которые нередко являются настоящими произведениями искусства. Но место для книги тоже имеет свою цену, мы об этом еще поговорим. Теперь все эти каталоги я приношу в университет, где руковожу магистерской программой для будущих издателей. Естественно, там есть курс истории книги. Я оставляю себе только некоторые каталоги, если они касаются тем, которые мне особенно дороги, или если они чертовски красивы. Некоторые из этих каталогов сделаны не для настоящих библиофилов, а для нуворишей, которые хотят вложить деньги в старинные книги. Этих больше интересуют книги об искусстве. Если бы такие каталоги не рассылали бесплатно, они стоили бы целого состояния.

Ж.-Ф. де Т.: Не могу удержаться, чтобы не спросить вас, сколько стоят инкунабулы. То, что вы являетесь владельцами нескольких из них, делает вас богатыми людьми?

У. Э.: Смотря каких. Есть инкунабулы, которые в наше время стоят миллионы евро, а другие можно купить всего за несколько сотен. Радость коллекционера еще и в том, чтобы найти редчайший экземпляр и заплатить за него половину, а то и четверть цены. Правда, это случается все реже и реже, поскольку рынок сжимается, как шагреневая кожа. Однако еще вполне возможно провернуть несколько удачных сделок. Иногда библиофилу удается даже совершить покупку по сходной цене у какого-нибудь известного, а значит, очень дорогого антиквара. В Америке книга на латыни, даже очень редкая, не заинтересует коллекционеров, потому что они не читают на иностранных языках, а тем более на латыни — особенно если этот текст можно найти в крупных университетских библиотеках. Скорее они будут фанатично гоняться, например, за первым изданием Марка Твена (причем за любую цену). Однажды в Нью-Йорке у Крауса, антиквара, придерживавшегося традиций (к сожалению, он закрыл магазин несколько лет назад), я нашел «De harmonia mundi» Франческо Джорджи^[206], удивительную книгу, изданную в 1525 году. Я видел такую в Милане, но она показалась мне дороговатой. Благодаря тому, что в больших университетских библиотеках она уже имелась, а для рядового американского коллекционера книга на латыни не представляет никакого интереса, у Крауса я купил ее в пять раз дешевле, чем она стоила в Милане.