Не надейтесь избавиться от книг! - Карьер Жан-Клод

Ж.-К. К.: От этого списка и впрямь голова идет кругом. Попробуем вообразить, какую часть из всего, что было написано и опубликовано в мире, мы запомнили как нечто действительно прекрасное, волнующее, незабываемое, либо просто как список книг, стоящих быть прочитанными. Одну сотую? Одну тысячную? У нас слишком возвышенные представления о книге, мы охотно ее боготворим. Но на самом деле, если присмотреться, гигантскую часть наших библиотек составляют книги, написанные людьми совершенно бесталанными, откровенными кретинами или помешанными. Из двухсот или трехсот тысяч свитков Александрийской библиотеки, превратившихся в пепел, подавляющая часть наверняка была полнейшей чушью.

У. Э.: Не думаю, что в Александрийской библиотеке было столько книг. Мы всегда преувеличиваем объемы античных библиотек, мы об этом уже говорили. Доказано, что в самых известных библиотеках Средневековья содержалось не более четырехсот книг! Конечно, в Александрии их было больше, поскольку говорят, что во время первого пожара при Цезаре, когда огонь затронул лишь одно крыло здания, сгорело сорок тысяч свитков. Во всяком случае, нужно быть осторожнее, когда мы сравниваем наши библиотеки с античными. Производство папирусов невозможно сравнить с производством печатных книг. Чтобы создать один папирус или один единственный рукописный кодекс, требуется гораздо больше времени, чем чтобы напечатать огромное количество экземпляров одной книги.

Ж.-К. К.: Но Александрийская библиотека — это очень амбициозный проект, государственная библиотека, которую никак нельзя сравнивать с частной библиотекой какого-нибудь, пусть даже великого, короля или с монастырской библиотекой. Александрию скорее можно сравнить с Пергамом, библиотека которого тоже сгорела. Возможно, удел каждой библиотеки — когда-нибудь быть сожженной.

Ж.-Ф. де Т.: Но мы теперь знаем, что огонь уничтожает не только шедевры.

Ж.-К. К.: И это, как нам кажется, может служить утешением. Большинство исчезнувших книг неинтересны, тем не менее среди них можно было бы найти несколько вполне занимательных и в известном смысле поучительных. Чтение подобных книг всегда было хорошим развлечением. Другие же внушали тревогу за душевное здоровье их авторов. Существовали и плохие книги: исполненные агрессии, ненависти, оскорблений, призывающие к насилию, к войне. И впрямь страшные книги. Символы смерти. Если бы мы были издателями, стали бы мы издавать «Mein Kampf»^[279]?

У. Э.: В некоторых странах существуют законы, направленные против отрицания Холокоста. Но есть разница между правом не публиковать книгу и правом уничтожить уже опубликованную книгу.

Ж.-К. К.: Вдова Селина, например, всегда препятствовала переизданию «Безделиц для погрома»^[280]. В какой-то период, помню, эту книгу было невозможно найти.

У. Э.: Для моей антологии «История уродства» я выбрал отрывок из «Безделиц» по поводу уродства еврея с точки зрения антисемита, но, когда издатель попросил у держателя прав разрешение на перепечатку, вдова ему отказала. И тем не менее эту книгу можно найти в Интернете в полной версии — разумеется, на нацистском сайте.

Я рассказывал о сумасшедших, настаивающих на хронологическом первенстве своих национальных языков. Но вот вам, пожалуйста, еще один кандидат, который в свое время постулировал истины наполовину верные, наполовину сомнительные. Во всяком случае, его считали еретиком, и он чудом избежал костра. Я говорю об авторе «Prae-Adamitae» Исааке де ла Пейрере^[281], французском протестантском писателе XVII века. Он утверждал, что миру не шесть тысяч лет, как написано в Библии, потому что в Китае были найдены родословные, доказывающие, что мир существует дольше. Поэтому миссия Христа, пришедшего искупить первородный грех человека, касалась лишь иудейского средиземноморского мира, но не других миров, которые не были затронуты первородным грехом. Это похоже на те проблемы, что поднимались либертинами^[282] по поводу множественности миров. Если гипотеза о множественности миров верна, то как объяснить тот факт, что Иисус Христос пришел на Землю, а не куда-нибудь еще? Если только не вообразить, что он был распят на множестве планет…

Ж.-К. К.: Когда мы с Бунюэлем снимали «Млечный путь»^[283], фильм, иллюстрирующий христианские ереси, я придумал сцену, которая нам очень понравилась, но слишком дорого стоила и поэтому не вошла в фильм. Где-то с сильным грохотом приземляется летающая тарелка, открывается кабина пилота. Оттуда вылезает зеленое существо с антеннами и потрясает крестом, к которому прибито такое же зеленое существо с антеннами.