Педагогика начальной школы: учебник - Подласый Иван Павлович

Сельские школьники единодушно согласились, что их учительница превосходный мастер своего дела. У многих ребят к этому времени уже складывается свой образ учителя. Большинство видят в нем самого доброго человека, понимая под добротой конкретные поступки: не ставит двойки, не задает домашних заданий на воскресенье, отвечает на все вопросы, хвалит за хорошие ответы, говорит родителям больше хорошего, чем плохого: «чтобы мама, придя домой после родительского собрания, не сердилась».

Небезынтересно отметить, что качества «хороший» и «добрый» отождествляются: хороший учитель обязательно добрый, добрый – всегда хороший. Кроме того, учитель должен быть умным – «чтобы все знал и сразу отвечал на все вопросы». Он любит детей, а дети любят его. Учитель самый справедливый человек: ставит правильные, заслуженные оценки и лучшим ученикам в конце четверти «…не подставляет оценок, которых у них не было». Весьма ценится сдержанность: «чтобы не кричал не разобравшись», «выслушивал ответы до конца». А кроме того учитель: аккуратный (подразумевается красота учителя, вкус в одежде, прическе), умеет интересно рассказывать, вежливый, скромный, строгий («чтобы ученики боялись и любили (!) учителя»), знает материал («а не так, чтобы ученики исправляли на доске ошибки»), ласковый как мама, бабушка, веселый как сестра, требовательный («потому что я могу учиться на «4“ и «5“, а учитель не спрашивает и мало требует, я и не учусь»), 15 учеников из 150, писавших сочинение, хотели, чтобы учителя не ставили двоек в дневник за то, что нечаянно забыл форму или тапочки, сломал ручку или вертелся на уроке: «а то мама сердится и даже бьет».

Гуманистическая школа напрочь отвергает дидактогению – черствое, бездушное отношение к детям. Дидактогения – явление древнее. Еще в старину поняли ее пагубное влияние на обучение и был даже сформулирован закон, согласно которому бездушное отношение учителя к ученику непременно приведет к отрицательным последствиям. Дидактогения – уродливый пережиток прошлого.

Теперь в школах не бьют, не унижают, не оскорбляют, а дидактогения… осталась. Ю. Азаров рассказывает об учительнице, которая на уроках главное место отводила «порядку»: «Дети, сесть!», «Дети, руки!», «Выровняться!» Несколько лет подряд ее ставили в пример: владеет дисциплиной, умеет организовывать ребят, держит класс в руках… Вот это – «держать в руках» – наиболее точно характеризует сущность ее, увы, дидактогенического метода.

…

Болью проникнуты слова известного грузинского педагога Ш. Амонашвили, призывающего преобразовать дело обучения на началах гуманности. В одной из статей он вспоминает свои школьные годы, о том, с каким волнением и предчувствием неладного раскрывал возвращенную учителем тетрадь. Красные линии в ней никогда не приносили радости: «Плохо! Ошибка! Как тебе не стыдно! На что это похоже! Вот тебе за это!» – так озвучивалась голосом моего педагога каждая красная черточка. Ошибки, обнаруженные им в моей работе, всегда пугали меня, и я был не прочь выбросить тетрадь или, в лучшем случае, вырвать из нее зловещую страницу, заполненную этими, как мне казалось, бранящими меня знаками педагога. Порой я получал тетрадь, которая была испещрена не просто черточками, птичками (в сказках птички обычно вещают о чем–то хорошем, радостном, таинственном), а вдоль каждой строки были проведены волнистые линии, как искривленные от злости нервы моего учителя. Если в этот момент, когда он исправлял мою работу, я оказался бы рядом, то, наверное, такими же красными полосками он украсил меня самого.

…Но почему я тогда называюсь «учеником», если должен выполнять все задания только без ошибок? – думал я в детстве… Неужели учителя всего мира сговорились между собой охотиться и тешиться над ошибками своих учеников? Тогда можно предвидеть, как мы, дети, их баловали: ежедневно мы в своих рабочих и контрольных тетрадях допускали, по всей вероятности, несколько миллионов ошибок! «Учитель! – взывает Ш. Амонашвили. – Если ты хочешь усовершенствовать и преобразовать свою методику воспитания на началах гуманности, то не забывай, что ты сам когда–то был учеником, и добивайся того, чтобы твоих воспитанников не мучили те же самые переживания, что мучили тебя».

…

Ни одна профессия не предъявляет к человеку таких высоких требований, как учительская. Посмотрим на итоговую таблицу профессиональных качеств (см. рис. 17), попытаемся «примерить» их на себя и увидеть, как много еще надо поработать над собой, чтобы смело войти в класс и сказать: «Здравствуйте, дети, я ваша учительница».