Ну, ребята, вы попали - Маринина Александра Борисовна

Скуратов: А что, вы с ним не разговариваете?

Наташа: Конечно, нет. В том смысле, о котором вы говорите, я с ним не разговариваю. Мы с ним, так сказать, обмениваемся репликами. Чисто функционально. Позвони, приезжай, купи, принеси, ложись, вставай, раздевайся, одевайся.

Скуратов: А зачем тогда он вам нужен?

Ольга: Саня! Ну что ты такое говоришь! Как тебе не стыдно?

Наташа: Лёлечка, оставь, Александр совершенно прав, задавая свой вопрос. Он имеет право недоумевать. И мой долг как старшего товарища развеять его недоумение.

Дух: И мое тоже, пожалуйста…

Наташа: Вероятно вы, Александр, полагаете, что женщины элегантного возраста заводят молодых любовников исключительно для плотских утех, потому что если с ними не о чем разговаривать, то зачем же еще они нужны. Но поскольку признаваться в тяге к плотским удовольствиям, мягко говоря, неприлично, то женщины вроде меня начинают оправдывать свои интимные связи мифическими сердечными привязанностями. Рассказывают, какие их юные друзья умные и мужественные, какое у них необычное мировоззрение и непризнанный талант. Я же ничего подобного не говорю. И вас, молодой человек, интересует, какую же систему оправданий я выработала для себя. Я правильно истолковала ваш вопрос?

Скуратов: Ну… в общем… да, правильно. Извините, это, наверное, бестактно с моей стороны.

Наташа: Ничего-ничего, не стоит извиняться. Мой юный любовник откровенно глуп, впрочем, как и все двадцатилетние мальчики.

Скуратов: Так уж и все?

Наташа: Конечно, все. Возраст такой, знаете ли. Ни ума, ни жизненного опыта. К слову сказать, с сексуальным опытом там тоже небогато, у меня были мужчины и получше.

Дух: Неужели это она меня имеет в виду? Ну спасибо, Наталья Михайловна! А вдруг не меня? Обидно, понимаешь…

Наташа: Но зато Алик очень удобен. Он возит меня туда, куда я хочу, сопровождает в тех случаях, когда даме неприлично появляться одной, носит багаж, выполняет функции секретаря, водителя и носильщика в одном лице.

Скуратов: Действительно, очень удобно.

Наташа: У него нет собственного мнения, которое он пытался бы отстаивать в никому не нужных спорах со мной. Он не читает газет, не интересуется политикой и не лезет ко мне с вопросами о том, что я думаю о Чубайсе и нравится ли мне президент.

Дух: А ты, небось, и рада, что он не спрашивает, потому что тебе и ответить-то нечего. Ты же про Чубайса знаешь только, что он рыжий. А про президента так и вовсе ничего. Про него никто ничего не знает. Если тебя ни о чем не спрашивать, так ты и за умную сойти можешь.

Наташа: У него нет амбиций и он не требует, чтобы я считалась с его неординарностью. Одним словом, у него нет всех тех недостатков, которые есть у каждого мужчины в возрасте тридцати пяти лет и старше. Алик довольно красив, это, пожалуй, единственное его бесспорное достоинство, и в обществе его появление рядом со мной создает соответствующий эффект. На него смотрят, им восхищаются, а думают в это время обо мне.

Скуратов: И что же о вас думают?

Дух: Вот-вот, что же такое о тебе думают?

Наташа: А думают примерно следующее: «В этой женщине должно быть что-то совершенно необыкновенное, если в нее влюблен такой стильный красивый и молодой парень.» Помните известную формулу о том, что короля играет свита? Так вот это как раз тот случай. Ну и потом, здоровье, милый Александр, здоровье, что тоже не последнее дело в нашем возрасте. Секс с Аликом скучен и утомителен, но полезен для здоровья.

Скуратов: А он действительно в вас влюблен?

Дух: Ну конечно, щас! Разбежался! Ой дура ты, Наташка, ой дура… Неужели у тебя ума не хватает понять, что твой Алик — обыкновенный Альфонс?

Наташа: Да вы что, молодой человек! С какой это стати ему в меня влюбляться? Влюбляться он будет потом, найдет себе что-нибудь подходящее по возрасту, уму и социальному положению, и пусть влюбляется до помрачения рассудка. А я его купила. Знаете, как покупают лекарство в аптеке. Или наняла, как нанимают секретарей или шоферов. Я его содержу, балую, делаю дорогие подарки, а он за это со мной спит. Иногда. Когда мне нужно. Правда, он, бедняжечка, этого не понимает.

Скуратов: Что значит — не понимает? Чего он не понимает?

Наташа: Он думает, что я его безумно люблю. И думает, что он такой хитрый, ловкий, обвел вокруг пальца старую бабу, затащил ее в постель, показал ей небо в алмазах, а она, глупая, за это ему подарки делает и не видит, что он давно уже сел ей на шею и ножки свесил.

Скуратов: Так вы что же, его не любите?

Наташа: Нет, конечно. С чего это мне его любить? Тоже мне, сокровище! Я его использую, а он использует меня. Разница между нами состоит только в том, что я правильно оцениваю ситуацию, а он — нет. Молодой еще… Что вы на меня так смотрите, Александр? Я кажусь вам циничной?

Скуратов: Нет-нет… Я хотел спросить, может быть, это неделикатно, но…

Наташа: Спрашивайте, дружок, не стесняйтесь. Ну, смелее!

Скуратов: А Емелина вы любили?

Ольга: Саша! Ты переходишь всякие границы. Разве можно так?

Дух: Да ладно, чего там, пусть переходит, мне тоже интересно послушать.

Наташа: Ничего, пожалуйста. Емелина… Да, его я любила. Когда-то давно. Когда еще думала, что он приличный человек.

Дух: Это как понимать прикажете? Думала, что я приличный человек… А какой же я, по-вашему? Неприличный, что ли? Вот тоже ляпнула!

Скуратов: А когда разлюбили?

Наташа: О, этот день я помню хорошо! Во всех деталях.

Звонит телефон.

Дух: Черт бы взял этих докторов, научили их в медицинских институтах людей спасать на мою голову! Сейчас как скажут, что все в порядке, придется быстренько возвращаться, а тут только самое интересное начинается. Так хочется послушать, как Наташа меня разлюбила и за что. И про тюрьму они все никак не договорят, только обещают…

Ольга: Алло… Да, это я… Что вы говорите?! Боже мой, боже мой… Но все-таки надежда есть? Да, я верю, что вы делаете все, что в ваших силах. Спасибо.

Ольга кладет трубку .

Дух: Ну что там? Давай говори быстрее!

Скуратов: Ну что там?

Ольга: Опять хуже. Никак не могут сердце запустить.

Дух: Слава богу, пронесло! (Устраивается поудобнее) Ну так продолжайте, друзья мои, продолжайте, я вас с удовольствием слушаю.

Ольга вносит блюдо с жульеном, ставит посреди стола. Уходит на кухню за закусками.

Скуратов (подвигая Наташе стул) : Прошу вас. Вы собирались рассказать о том, как разлюбили Емелина.

Наташа: А откуда у вас такой трепетный интерес к моим отношениям с Емелиным?

Скуратов: Когда знаешь, за что женщина разлюбила другого мужчину, это помогает избежать ошибок в отношениях с ней.

Наташа: Очень многообещающе звучит. Я надеюсь, вы не собираетесь строить отношения со мной?

Скуратов: Нет-нет, что вы… То есть я хочу сказать…

Наташа: Бедный, совсем запутался. Ладно, слушайте. Это было давно, около десяти лет назад. Емелин уехал работать на полгода в Германию, какой-то контракт подписал. А я в это время заболела. Знаете, как бывает: легкое недомогание, которое все не проходит и не проходит, потом становится хуже, но терпишь еще какое-то время, потом идешь к врачу, а он говорит, что все страшно запущено и существует реальная опасность для жизни. И что у нас в стране эта болезнь не лечится, но есть прекрасные клиники за рубежом, где с этим справляются. Например, в Швейцарии или в Германии. Что на моем месте сделала бы любая нормальная женщина?

Скуратов: Естественно, обратилась бы к собственному мужу. Тем более если у него есть деньги и он в данный момент находится как раз там, где есть нужная клиника.

Наташа: Правильно, молодой человек. А поскольку я в то время была именно нормальной женщиной, то я именно так и поступила. Но был один нюанс.