Нибелунги. История любви и ненависти - Крючкова Ольга Евгеньевна

– Мы готовы согласовать наши действия и будущий раздел добычи, – заявил Фисуд. При упоминании добычи герул, тевтон и маркоман заметно оживились. – А также я хочу услышать подтверждение, что Кримхильда разделит со мной ложе.

На мгновение Гунтар с ужасом представил, как Фисуд сжимает в объятиях его сестру. Превозмогая отвращение, он всё же сказал:

– Договорённость по поводу моей сестры остаётся в силе.

…Людегер наводнил приграничные районы с Бургундией своими соглядаями и исправно получал от них ценные сведения. Он прекрасно знал, что бургунды заключили союз с тюрингами. Безземельные ярлы тевтонов, герулов и маркоманов примкнули к ним. А главное, что привело его в ярость: римские когорты, предоставленные Гунтару наместником Белгики. Однако это не испугало его: битва обещала быть жестокой и славной, добыча – богатой. Людегер поклялся убить Фисуда, которого яростно ненавидел.

* * *

Галлий выступил в составе саксонской армии, примкнув к обозам с провиантом. Он, как «истинный торговец», снарядил повозку, заготовив: вина, солонины, вяленой рыбы, муки, крупы. За всю эту провизию он намеревался выручить кругленькую сумму. Тем паче, что положение снабженца позволяло ему приглядывать за своим пасынком Кедриком, а также свободно прислушиваться к разговорам саксов и данов. Галлий также прихватил с собой клети с голубями, им нашлось место в повозке. Часть голубей он намеревался для вида скормить саксонской знати, но истиной его целью была отправка голубиной почты в Кастра Ветеру советнику Иннокентию.

Армии Людегера и Людегаста двигались к бургундской границе. Чем быстрее она приближалась, тем возбуждённее становились воины. Они распевали песни, прославляя подвиги своих предков, безудержно пьянствовали, трахали шлюх и предавались мечтам о добыче.

Кедрик, возомнивший себя мужчиной, пару раз не рассчитал своих сил, напившись вина так, что Галлию пришлось откачивать юнца. Пасынок облевал всю землю вокруг повозки Галлия, а затем почти целый день провалялся в ней без памяти. На любые замечания Галлия он высокомерно отвечал:

– Я уже мужчина и буду делать, что вздумаю…

Его глупостью и неопытностью тотчас не преминули воспользоваться многочисленные шлюхи, неусыпно сопровождавшие армию. Они буквально опустошили его кошелёк, и Галлий уже устал отлавливать своего пасынка, стаскивая с очередной девки с раздвинутыми ногами.

– Ты подцепишь дурную болезнь, – внушал он пасынку, – если будешь пихать свой член куда попало.

Юнец лишь огрызался в ответ.

– Прекрати надзирать за мной! Делаю, что хочу! – ярился он.

– Доиграешься! – не унимался Галлий. – Твоя игрушка сначала сгниёт, а затем отвалиться.

Однажды очередное похождение Кедрика кончилось тем, что он не поделил шлюху с таким же как и он юнцом. Они сцепились в яростной хватке. Тотчас собралась толпа посмотреть, как два желторотых придурка дерутся из-за непотребной девки. Если бы не своевременное вмешательство Галлия, Кедрик бы жестоко поплатился, потому как противник явно превосходил его силами.

* * *

Румелия ехала в повозке, принадлежавшей Хёдреду, военачальнику саксов, которому ярл буквально переуступил подарок фризского короля. Утомлённая дорогой, грубостью воинов, бестолковой служанкой, непривычной походной жизнью, лишённой элементарных удобств, наложница пребывала в дурном расположении духа. Хёдред был несказанно рад, заполучив молодую женщину в подарок, ибо жена его недавно скончалась родами, и он подумывал жениться второй раз. А тут подвернулся такой случай: насладиться прелестями бывшей королевской наложницы, да ещё постигшей римское искусство любви.

Хёдред был груб и неотёсан – истинный сакс, презиравший всё римское, в частности чистоту тела и комфорт. Он считал: следует жить также как и предки и потому не стриг волосы, носил длинную бороду, облачался в кожаные рубашки, штаны и шкуры, поклонялся только старым богам. Саксов, принявших арианство, яростно ненавидел, считая их предателями.

Когда Румелия впервые вошла в его покои, он приблизился к ней и приказал опуститься на колени, затем снял кожаные штаны. Перед взором опешившей женщины предстал огромный набухший орган…

Первое время Румелия сгорала от ненависти к своему новому господину. Каждое его прикосновение вызывало в ней трепет отвращения. К тому же Хёдред был нарочито груб с нею. При соитии он намеренно причинял боль наложнице, однажды он с остервенением засунул свой огромный член в рот бедняжки, что порвал ей нижнюю губу. Несколько дней после этого Румелия говорила с трудом и практически отказывалась от пищи.