Нибелунги. История любви и ненависти - Крючкова Ольга Евгеньевна

Хёвдинг милостиво кивнул.

– В знак наших мирных намерений, – продолжил фриз, – мы хотели бы преподнести тебе подарки.

Сигурд при упоминании подарков оживился. Зигфрид кивнул Хагену, и тот приблизился к хозяину, держа на вытянутых руках щит, меч и плащ из алой шерсти с широкой золотой каймой.

Глаза хёвдинга загорелись от удовольствия: не каждый день на остров прибывают столь богатые и щедрые чужаки. Он жестом приказал одному из сыновей принять дары.

Теперь настал черёд хёвдинга задавать вопросы:

– Что привело вас в наши края?

Зигфрид многозначительно переглянулся с Гунтаром и поведал о цели визита:

– Слава о красоте, силе и благочестивости Брунхильды дошла до Бургундии. Шпильманы, наши сказители, что и скальды, славят жрицу в песнях. Мой король Гунтар, – Зигфрид жестом указал на него, – мечтает увидеть сию деву.

Сигурд рассмеялся.

– Вот значит, что привело вам в Оденсе! Красота моей дочери! А знает ли король Гунтар, что моя дочь дала зарок выйти замуж лишь за того мужчину, который одолеет её в бою?!

Зигфрид перевёл слова хёвдинга – Гунтар кивнул в знак согласия.

– Мой король знает об этом, – подтвердил фриз. – Также мы слышали, что ни один мужчина так не добился любви Брунхильды.

– Верно! – подтвердил Сигурд. – Брунхильда рождена воительницей! Хотя я не против, чтобы она, наконец, оставила святилище и нарожала мне внуков. Король готов биться с ней?

Гунтар прекрасно понял смысл вопроса.

– Я готов! – подтвердил он на латыни. Но хёвдинг не владел языком Рима. Тогда Зигфрид перевёл ему ответ короля.

– Завтра на рассвете мои люди проводят вас к святилищу. Желаю вам, король, одолеть мою дочь. Хотя… Скорее небо упадёт на землю, чем это произойдёт!

Зигфрид не стал переводить Гунтару последнюю фразу.

* * *

Гости переночевали в крепости, а на утро отправились к святилищу. Святилище Одина было похоже на треллеборг: также окружено круглым валом с вырубленными в нём воротами. За валом возвышалась каменная башня.

Зигфрид с интересом, задрав голову, рассматривал её.

– Башня Одина, – пояснил сопровождавший бургундов ют. – Там Брунхильда поёт священные гимны…

– Она ещё и гимны поёт… – едва слышно буркнул Зигфрид. – Лучше бы вышивала крестиком, как все приличные девицы.

Ют довёл бургундов до ворот.

– Теперь я покидаю вас. Мужчинам нельзя входить в святилище, – сказал он и быстро зашагал по направлению к Оденсе.

– Эй! Эй! – окликнул его Зигфрид. – А как же мы? Как мы попадём внутрь? Нам что прикинуться женщинами?

– Не стоит… – раздался спокойный женский голос.

Бургунды резко обернулись. Перед ними стояли три высоких белокурых девушки, облачённых в длинные белые рубахи, опоясанные мечами.

Красота жриц привела бургундов в некоторое замешательство. Зигфрид постарался взять себя в руки и вернуться к роли переводчика.

– Мы не причиним вам зла… – начал он.

– Не сомневаюсь, – ответила жрица. Остальные жрицы хранили молчание.

– Вы пришли, чтобы сразиться с Брунхильдой?

– Да… – подтвердил Зигфрид. – Мой господин мечтает жениться на ней…

Жрица кивнула.

– Этот? – безошибочно жестом указала она на Гунтара. – Пойдёт с нами. Вы останетесь здесь. – Тоном, не терпящим возражений, произнесла жрица.

Она увлекла Гунтара с собой и исчезла в проёме ворот.

– А что делать нам? – смиренно поинтересовался Зигфрид.

– О вас позаботятся… – певучим голосом пообещала одна из жриц.

Святилище напоминало треллеборг не только внешне, но и по внутреннему благоустройству. Единственным отличием от крепости хёвдинга была священная башня Одина, сложенная из камня, возвышавшаяся между деревянными постройками.

Жрица проводила Гунтара в один из деревянных домов и жестом указала ему на скамью. Тот смиренно подчинился. Ждать ему пришлось недолго. В помещение вошла девушка, облачённая, как и все здешние служительницы культа Одина, в белоснежное одеяние, опоясанное мечом.

– Ты король, который желает сразиться со мной? – спросила она на отменной латыни.

Гунтар встрепенулся: Брунхильда! Вот она, здесь! Перед ним! Она не вымысел скальдов и шпильманов! Она – во плоти!

Король поднялся со скамьи и приблизился к девушке. И отнюдь не разочаровался – она была красива. Высокая, крепкого телосложения, белокурая, голубоглазая, с волевым подбородком, пухлыми манящими губами… Словом, точь-в-точь такая, как её описывал шпильман в своей песне и какой её представлял в грёзах Гунтар. Именно про таких девушек саксы и даны говорили: истинная валькирия!