Лейб-гвардии майор - Дашко Дмитрий

– Мы так не договаривались, – принялся возражать капитан.

– В таком случае я арестую судно и весь груз. Даже если ты чист перед законом, я все равно найду к чему придраться, – заверил невидимый таможенник.

– Но ведь это грабеж, – совсем упал духом капитан.

– Может, и грабеж, но у тебя нет выбора.

Невидимый собеседник захохотал, но его смех быстро перешел в лающий кашель.

– Проклятая погода! Когда-нибудь она меня доконает! Что ты решил?

– Хорошо, – согласился капитан. – Пройдем в мою каюту и рассчитаемся. Только прикажи убрать солдат, пока они не перевернули шхуну вверх дном. И проследи, чтобы они ничего не стащили.

– Не волнуйся, друг мой. Если кто-то из моих солдат чуток поживится на твоей посудине, сильно от тебя не убудет. Поделись с ближним своим и внакладе не останешься, – снова засмеялся таможенник.

Они ушли. Мы по-прежнему сидели в темноте, выжидая, чем все закончится. Через полчаса шум на корабле затих, таможенники убрались. Капитан зашел в каюту и сказал:

– Можете сойти на берег. Все чисто.

Я отдал ему оговоренную сумму и увидел, что лицо капитана недовольно вытянулось, будто он съел одно из своих моченых яблок.

– В чем дело? Что-то не так?

– Думаю, вы слышали разговор. Проклятые таможенники увеличили поборы, поэтому я вынужден взять с вас больше денег.

– И вы решили переложить затраты на наши плечи…

– А что мне остается делать? В конце концов, я тоже рискую.

– А если мы откажемся?

– Я найду способ вас заставить, – ухмыльнулся капитан.

– Неужели вызовете полицию? – недоверчиво спросил я.

– Конечно. Скажу, что вы обманом проникли на мой корабль.

– Но ведь вам не поверят.

– Поверят. Меня тут каждая собака знает. Гоните монету, или я сдам вас в участок.

Лишний шум был ни к чему, поэтому я скрепя сердце согласился на новые условия.

После долгого сидения в темном трюме пришлось привыкать к солнечному свету. Мы, щурясь, сошли по сходням и отправились в сторону города. Никто не смотрел в нашу сторону. Проходившие мимо матросы и солдаты не обращали на нас внимания. Порт жил своей жизнью.

– Даже не верится, земля под ногами! – довольно сказал Чижиков, зашагав по булыжной мостовой.

Только сейчас я увидел, как он исхудал и осунулся.

– Кузен, я думаю, нужно найти недорогую гостиницу и отдохнуть в ней денек-другой, – предложил Карл.

По камням прогрохотала коляска с сидевшим в ней офицером. Я проводил ее взглядом.

– Согласен. Я тоже вымотался в этой поездке. Но сначала мы поедим, капитан сэкономил на нашем завтраке, а время уже подходит к обеду.

– У меня тоже все кишки слиплись, – пожаловался Карл.

– Хучь до места капитан довез и не утопил, за то ему и спасибо, – рассудительно произнес Михайлов.

Он принялся вертеть головой, с интересом рассматривая все вокруг.

– Что, нравится? – спросил я.

– Не могу понять, – признался гренадер. – Непривычно.

– Вроде в Польше ты не очень-то по сторонам глазел.

– Так то Польша, чего я там не видел? А тут – заграница, – с придыханием пояснил гренадер.

Я невольно улыбнулся. Лично мне везде было в диковинку: что в Польше, что в Пруссии. Да чего уж там, я и к Петербургу восемнадцатого века привык не сразу.

Это был обычный прусский городишко – вылизанный, уютный и игрушечный. Название его вылетело из головы.

Он давно не вмещался в крепостные стены и вольготно раскинулся вдоль реки. Одно– или двухэтажные опрятные дома из камня жались друг к другу, будто чего-то боясь. Красные черепичные крыши красиво смотрелись на фоне безоблачного неба. На маленьких балкончиках расторопные хозяйки сушили постиранное белье. От ветра раскачивались жестяные разноцветные вывески. В витринах магазинчиков, занимавших первые этажи, были выставлены многочисленные товары. У раскрытых дверей стояли улыбчивые люди и приглашали уважаемых покупателей зайти внутрь и приобрести чего душа пожелает. И никакой назойливости, все чинно и благопристойно.

На столбе висел плакат. На нем были нарисованы люди в военной форме, гренадер и мушкетер, внизу шла приписка красивым готическим шрифтом.

– Чего там написано? – не смог пройти мимо не в меру любопытный Михайлов.

– Это вербовочный плакат. Зовут в армию короля Фридриха Вильгельма, – пояснил Карл после короткого изучения.

– Ну энтого нам, слава те хосподи, не нужно, – проговорил Михайлов.