Ковчег Могущества - Крючкова Ольга Евгеньевна

– Почему никто не предупредил меня о совете?! Это неслыханно! Фараон Тутмос IV, пребывающий ныне в царстве Осириса, никогда не позволял себе подобного пренебрежения по отношению ко мне! А его сын… – Ранеб буквально задыхался от душившей его ярости, – а его сын не только не известил меня о дате заседания совета, но ещё и решил покуситься на самое святое – на храмы! Разве не известно каждому египтянину с рождения, что храм – это обиталище богов?! А раз так, значит, и имущество храмов принадлежит богам! Аменхотеп – вероотступник!!!

Аджеб вздрогнул, испугавшись, что ситуация в стране теперь в любой момент может выйти из-под контроля, и тогда ненависть Ранеба к фараону и его стремление к единоличной власти обернутся тяжёлыми и непредсказуемыми последствиями как для Инебу-Хеджа, так и для всего Египта.

Ранеб не заметил ни страха, ни смятения советника: все его мысли крутились сейчас исключительно вокруг Аменхотепа и выскочки Эйе, ловко втёршегося в доверие к фараону благодаря браку их детей.

– Что ещё нового произошло в Инебу-Хедже? – осведомился он у советника, усилием воли подавляя клокочущие в душе гнев и ненависть.

– В остальном всё по-прежнему, о, господин. Дворцовая жизнь течет преимущественно спокойно и размеренно, – осторожно ответил тот.

– Что ж, придется нарушить явно затянувшееся спокойствие обитателей… – зловеще произнес Ранеб. Затем извлек из навесного резного шкафчика увесистый кожаный мешочек с золотыми дебенами и протянул его собеседнику: – Вот, возьми… На подкуп городских стражников не скупись, но в первую очередь займись Джером, начальником дворцовой стражи…

– Я уже пробовал подкупить его, но, как вы знаете, безуспешно… – начал оправдываться второй советник, принимая мешочек.

– Всякий человек имеет свою цену! – отрезал Ранеб. – Значит, мало предлагал. А теперь оставь меня… Ступай!

Аджеб, отягощенный позвякивающей ношей, торопливо удалился.

Оставшись один, Ранеб погрузился в размышления: «Фараон явно добивается ограничения власти жрецов. Может, имеет смысл спровоцировать недовольство его действиями простого народа? Как правило, столь веский аргумент всегда оказывал нужное воздействие на власть… Но послужит ли предлогом для народных волнений повышение храмовых налогов? Вряд ли… А что, если… Что, если использовать в своих целях глашатая, который будет зачитывать указ фараона на центральной площади города? Уговорить его добавить к тексту указа несколько нужных мне строк, посулив за сию услугу весьма щедрое вознаграждение?..»

– Для начала навещу фараона, – вслух подвел итог своим размышлениям Ранеб. – Постараюсь убедить его отказаться от принятого на совете решения.

* * *

Появление паланкина Ранеба около дворцовых ворот произвело должное впечатление, если не сказать, замешательство у сановников и номархов, покидавших дворец и отправлявшихся в Инебу-Хедж по своим делам. Слухи во дворце распространялись с молниеносной быстротой, и почти все его обитатели и просители были так или иначе посвящены в решение государственного совета.

Паланкин одного из номархов практически столкнулся с паланкином Ранеба при выходе из ворот, отчего чиновник поспешил задёрнуть балдахин, дабы ненароком не обмолвиться с Верховным жрецом, коего он прекрасно знал.

Ранеб тотчас понял: номархи и сановники его избегают. Что же случилось? Возможно, Аджеб посвятил его не во все последние события, произошедшие во дворце…

Последовав через ворота, Ранеб покинул паланкин и обвёл цепким взглядом внутренний дворцовый двор. Несколько сановников, предававшихся беседе в одном из портиков, утопающем в цветах, сделали вид, что не заметили жреца. Тот был сильно уязвлен. Ещё вчера царедворцы заискивали перед ним, пытались угодить и словом, и делом. А теперь…

– Что ж, они все ещё пожалеют о своём поведении… – прошипел Ранеб, подобно змее, и направился к центральной галерее, ведущей непосредственно во дворец.

Галерея мгновенно опустела – ни у кого не возникло желания столкнуться с Верховным жрецом.

Стиснув зубы, Ранеб обратился к главному распорядителю двора с просьбой доложить фараону о его прибытии. Разумеется, распорядитель уже был наслышан о назревших переменах в отношениях фараона и Верховного жреца, но благоразумно не подал и вида. Ибо по опыту знал: сегодня царедворец в опале, а завтра налетевший вроде бы ниоткуда ветер перемен запросто перевернет всё с ног на голову…