Ковчег Могущества - Крючкова Ольга Евгеньевна

Нитоприс издала протяжный стон:

– О-о-о… Ты хочешь сказать, что пользовался «Книгой Врат»?!

– Да.

– О, боги! – воздела руки к небу жена. – Тутмос, зачем ты это сделал?! Разве ты не знаешь, что человек, единожды шагнувший за Врата, уже никогда более не будет принадлежать себе?!

Настал черед удивиться эрпатору:

– С чего ты взяла? Хафра мне ничего об этом не говорил…

– Я много читала. В Инебу-Хедже у нас прекрасная домашняя библиотека, которую начал собирать ещё мой прадед. Ну почему ты не посоветовался со мной, Тутмос?!

– Что ещё известно тебе о Вратах? – ответил он вопросом на вопрос.

– Немногое, к сожалению. Хотя… – Нитоприс умолкла на полуслове.

– Говори, прошу тебя! – не выдержав, Тутмос схватил жену за плечи и начал энергично тормошить ее.

От парика супруги в воздухе тотчас распространилась сладкая волна утонченных благовоний.

– Пусти! Мне больно! – недовольно воскликнула она.

– Прости, – Тутмос покорно отстранился от жены.

Нитоприс поправила парик и массивное золотое ожерелье, украшавшее шею, и примирительно улыбнулась.

– Привык считать, что меня интересуют только благовония, украшения, наряды да сплетни! И даже и не допускаешь мысли, что твоя жена ко всему прочему ещё и умна, – с лёгкой укоризной в голосе произнесла она.

– Я не хотел обидеть тебя, поверь, – извиняющимся тоном произнёс эрпатор. – Просто я должен знать, какие последствия меня ожидают…

– Твоё Ба может покинуть тебя в любой момент! – выпалила, собравшись с духом, Нитоприс.

Душу Тутмоса охватил леденящий страх.

– Каким образом? Ты можешь объяснить подробнее?

– Точно я, к сожалению, не помню. Но, кажется, оно сможет отныне пересекать Врата самостоятельно, независимо от твоего желания…

– Другими словами, моё тело будет оставаться здесь, а Ба в это время – путешествовать по прошлому?.. – в ужасе прошептал он.

– Да… Но точно я не могу утверждать.

Эрпатор почувтвовал нахлынувшую слабость. Он, не раздеваясь, упал на ложе.

– Что с тобой? Может быть, пригласить придворного врачевателя? – предложила Нитоприс.

– Нет-нет… Не стоит, Нитоприс… Я просто немного отдохну. Обратный путь из Бехдеда был слишком изнурительным.

* * *

На следующий день эрпатор, дабы отвлечься от тягостных мыслей, отправился, в сопровождении Камоса, в мастерскую художника Сезофриса, где тот в окружении помощников занимался разработкой эскизов для будущего царского дворца. Сезофрис представил на суд эрпатора и его друга несколько папирусов с набросками цветных композиций, которым, возможно, предстояло украсить стены одного из дворцовых залов.

Особенно Тутмосу понравился набросок, предназначенный для стен трапезной: перед обедающим семейством, уютно разместившимся на высоких стульях, стоял украшенный цветами стол с овощами и фруктами, выпечкой и сладостями, мясными блюдами и жареной птицей. Рядом, на специальных подставках, возвышались сосуды с вином и пивом. Пирующих развлекали женский хор и музыканты.

– Я хочу передать в своих работах, как счастливо живут египтяне! – рассказывал жизнерадостный Сезофрис. – Как милостивый бог Шу приносит нам дождевые тучи и как благородная богиня Тефнут поливает из них наши пашни. Как щедрый Хапи удобряет поля, а великий Ра согревает землю своими золотыми лучами. Глядя на мои росписи, египтяне должны беспрестанно благодарить богов за богатые урожаи, воспевать в их честь гимны в храмах, украшать статуи богов цветами и поливать жертвенники пальмовым вином и благовонными маслами!..

С этими словами художник развернул перед эрпатором свою очередную композицию: здесь была изображена группа людей славящих Ра, воздевших руки к солнцу. В правом углу папируса Тутмос прочёл строки гимна:

«Великий Ра!

Ты сотворил птиц, зверей и растения.

Мы воздаём тебе хвалу!

Мы услаждаем твой слух

Мелодичным пением…»

– Что ж, прекрасно, – похвалил художника эрпатор. – Пожалуй, этой композицией можно будет украсить один из приёмных залов.

Сезофрис, не скрывая радости, низко поклонился.

* * *

В сопровождении Камоса, художника Пента и зодчего Паренефера Тутмос посетил ещё не завершённый дом первого советника Мемеса, своего тестя. Ещё не просохли росписи на стенах, как вовсю трудились подмастерья Пента. Совсем юные ученики смешивали краски, юноши постарше – расписывали стены и фризы.