Сокровища Валькирии. Правда и вымысел - Алексеев Сергей

По этой причине цивилизации не гибнут и не исчезают, оставив лишь следы на земле, время меняет лишь их носителей.

Парадоксальное состояние вечного покоя и одновременно вечного движения, «магнитной немагнитности», качества «газообразности» – вот принцип и форма существования Третьей, Северной цивилизации. Во все времена, от своего сотворения, она всегда была «проходным двором», поскольку при внешней закрытости обладала высокой проницаемостью, всегда продувалась всеми сквозняками эпох и перемен как на Западе, так и на Востоке, насыщая их своими качествами, ибо ни один из этих полюсов никогда не был самодостаточным.

А потом, с суровой, северной мужественностью, словно в очередной ледниковый период, перетапливала, перетирала влияние отталкивающих друг друга, цивилизаций – дикие набеги Востока и идеологические агрессии Запада…

Искушенный, чем-то сильно озабоченный генерал не внял ни доводам, ни аргументам, выслушал с непроницаемым видом Будды и сделал заключение:

– Понимаю, художественный вымысел, литературный прием. Искреннее желание в пору полного упадка приподнять пассионарный дух соотечественников…

– У меня другое искреннее желание – сесть на твое место и ликвидировать этот бардак! – я уже начинал злиться, поглядывая на присутствующего здесь же редактора, втравившего меня в эту бесполезную дискуссию.

Реакция была неожиданная.

– А у меня желание – сесть на твое. И писать книги.

– Садись и пиши!

– Ладно, ты не обижайся. – Генерал вероятно вспомнил, что я гость и отвесил комплимент. – Что касается этимологических исследований, это любопытно. Теперь хожу и мысленно расшифровываю каждое слово.

Заразительная штука. Почему никто этим не занимался? Все ведь лежит на поверхности! Ра – дуга! Но открываю словарь, там «рад» – корень, «у» – суффикс, «га» – окончание. Галиматья!

У меня уже не было особого настроения что-либо рассказывать ему, поэтому ограничился кратким «курсом» археологии слова, но незаметно для себя опять запрыгнул на любимого конька и заговорил о влиянии культа солнца на общеславянский язык. И естественно, речь зашла о гравитационной зависимости в развитии определенных этносов, о действии магнитосферы на формирование коры головного мозга. И тем самым испортил дело, генерал хоть и слушал, и задавал вопросы, но было ясно, что все прочитанное в «Сокровищах Валькирии», он принимает за чистую беллетристику. Пришлось объяснять, что авторский вымысел присутствует, но только формальный, дескать, некоторые моменты я и в самом деле вынужден был изменить до неузнаваемости, в частности, место действия, дабы авантюристы и романтики не бросились на поиски сокровищ, а о многом вообще умолчать, оставив на неопределенное будущее, когда мне позволят рассказать об этом.

– Кто позволит? – уже насмешливо спросил генерал.

– Хранители сокровищ, – так я называл в романе людей из племени гоев.

Он молчал несколько минут, будто бы занимаясь ремонтом шнура электрочайника, а я видел, как ему по-человечески интересно, ждал новых вопросов, но генерал наконец включил чайник и сказал как-то отрешенно и в сторону:

– Ладно, о хранителях и тем паче, о сокровищах не будем. Если бы что-то действительно существовало, мы бы знали. Ты мне скажи, что ответить американскому сенату.

Я слегка ошалел.

– Кому?

Этот широкоплечий, высоколобый богатырь смущенно и по-мальчишески развел руками.

– Понимаешь, в чем дело… В наш МИД из сената соединенных штатов пришел официальный запрос, относительно золота Бормана. Дескать, СССР в свое время прибрал к рукам всю партийную кассу, спрятал на Урале и не поделился с участниками антигитлеровской коалиции. Требуют внятных объяснений. Они же там как дети, начитаются романов и верят… Мне поручили подготовить ответ. Ну и что мы им внятного напишем?

Оказывается, американские сенаторы читали и верили!

– Все это фантастика, вымысел автора! – заявил я.

– Я тоже так думаю, – согласился генерал. – Пусть успокоятся.

Не знаю, успокоились или нет американцы, получив такой ответ из российского МИДа, подготовленный в ФСК; по крайней мере, о новых запросах по поводу золота Бормана и самого партайгеноссе мне больше никто не говорил. Не знаю также, подействовала ли наша встреча на генерала, или какие-то иные причины побудили, но он начал писать книги, причем, весьма неплохие. Потом, в первую чеченскую компанию, генерал помог мне съездить в Чечню (куда по долгу службы сам ездил регулярно), и вот по возвращению с этой бессмысленной, заранее обреченной на поражение, войны, мы сидели с ним на кухне в его квартире, пили водку и делились впечатлениями.