Кони, кони… - Маккарти Кормак

Альгун парентеско?^[36]

Но.

Ун амиго.^[37]

Джон Грейди затянулся сигаретой, потом стряхнул пепел о каблук и сказал:

Нада.^[38]

Наступило молчание. Худой смотрел на Джона Грейди, а тот, в свою очередь, на Блевинса. Затем худой спросил его, не хочет ли он продать мальчишку.

Джон Грейди ответил не сразу, и худой, возможно, решил, что он просто думает, сколько запросить. Мексиканцы ждали, что он скажет. Джон Грейди посмотрел на них и произнес одно слово:

Но.

Ке вале^[39], спросил худой.

Джон Грейди затушил сигарету о подошву и встал.

Грасиас пор су оспиталитад^[40], сказал он. Худой предложил заплатить за мальчишку воском. Остальные повернулись, посмотрели на него, затем перевели взгляды на Джона Грейди.

Джон Грейди, в свою очередь, посмотрел на мексиканцев. Они не выглядели разбойниками с большой дороги, но это не очень-то успокаивало. Он молча повернулся и зашагал через полянку к лошадям. Ролинс и Блевинс поднялись ему навстречу.

Что они сказали, спросил Блевинс.

Ничего.

Ты не спросил их насчет моего коня?

Нет.

Почему?

Потому что его у них нет.

А что говорил тебе тот тип?

Ничего. Собирай тарелки и поехали.

Ролинс посмотрел на мексиканцев. Он подобрал волочившиеся поводья и сел в седло.

Что случилось, парень, спросил он Джона Грейди.

Тот тоже сел в седло, посмотрел на мексиканцев, потом на Блевинса, стоявшего с тарелками в руках. Вид у него был растерянный.

Чего он на меня таращится, спросил мальчишка Ролинса.

Убирай тарелки в сумку и садись.

Но их надо помыть.

Делай, что тебе говорят.

Двое или трое мексиканцев поднялись на ноги. Блевинс засунул тарелки в сумку, а Джон Грейди помог ему вскарабкаться на Редбо.

Они выехали на дорогу и снова двинулись на юг. Ролинс оглянулся на лагерь и пустил Малыша рысью, Джон Грейди поравнялся с ним, и они поехали рядом по узкой дороге с глубокими колеями от телег. Они ехали молча. Когда они отъехали от лагеря на милю, Блевинс поинтересовался, чего хотел человек в безрукавке, но Джон Грейди не ответил. Тогда Блевинс снова задал свой вопрос, и Ролинс с интересом посмотрел на мальчишку.

Он хотел купить тебя, чучело, сказал он.

Джон Грейди не обернулся к Блевинсу и ничего не сказал. Они долго ехали в молчании. Затем Джон Грейди обратился к Ролинсу:

Зачем ты ему это брякнул? Кто тебя тянул за язык?

На ночлег они устроились в горах Сьерра-де-ла-Энкантада, развели костер и молча сели у огня. В отблесках пламени резко выделялись бледные и худые ноги Блевинса. К смазанной салом коже прилипла дорожная пыль и травинки. В больших и грязных трусах Блевинс сильно смахивал на мальчишку-батрака, которого хозяева держат в черном теле. Джон Грейди вытащил из своей скатки нижнее одеяло и протянул Блевинсу. Тот завернулся в него, прилег у костра и вскоре уснул. Ролинс кисло покосился на него, покачал головой и сплюнул.

От одного вида этого паршивца плакать хочется. Помнишь, что я тебе тогда говорил?

Помню.

Ролинс уставился в алое сердце костра.

А знаешь, что я тебе скажу теперь?

Быть беде.

Джон Грейди сидел, обхватив руками поднятые к подбородку колени, и курил, погрузившись в размышления.

Наказание, да и только, вздохнул Ролинс.

На следующий день они въехали в городок Энкантада, расположившийся в котловине в окружении невысоких гор. Первое, что бросилось им в глаза, был кольт Блевинса. Он торчал из заднего кармана брюк мексиканца, согнувшегося над открытым капотом «доджа». Первым увидел кольт Джон Грейди и не пришел в восторг.

Моя пушка, воскликнул Блевинс.

Джон Грейди резко обернулся и ухватил мальчишку за рубашку. Сделал он это вовремя, потому как тот уже собирался спрыгнуть с коня.

Сиди и не рыпайся, болван.

Еще чего! Кольт, между прочим, мой!

Серьезно? Ну и что же ты собираешься делать?

К ним подъехал Ролинс.

Не останавливаться, предупредил он Джона Грейди, глядя на кольт.

Из дверей ближайшего домика на них уже глазели дети. Блевинс то и дело озирался через плечо.

Если гнедой здесь, заметил Ролинс, то не надо обращаться к Дику Трейси^[41], чтобы понять, кто его хозяин.

Что будем делать?

Не знаю. Но для начала надо убраться с этой чертовой улицы, если уже не поздно. Да и красавца нашего хорошо бы спрятать в укромном месте, пока мы разберемся, что к чему.