Лесная герцогиня - Вилар Симона

– И я благодарен судьбе, что свела нас с тобой, Птичка. И да хранят тебя светлые силы за твою доброту к старому псу, за твое участие. За то, что у меня осталась хоть ты.

Он вдруг совсем поник и не заметил, как Эмма подошла к нему и, когда он склонил свою седую голову, ласково приголубила. И от этого сочувствия непримиримый солдат совсем обмяк и несколько минут позволил себе стоять, склонив голову на это гостеприимное хрупкое плечо. Потом резко встрепенулся, отошел.

– Бог с тобой, девочка! Так ты превратишь меня в тряпку. И я того и гляди разрыдаюсь. Фу-ты, позор какой!

Эмма осталась стоять, глядя на языки огня.

– Я понимаю тебя, Меченый. Возможно, как никто. Ведь, как и ты, я была верна лишь одному человеку, как и тебя, меня изгнали. И я осталась одна.

Эврар как-то странно поглядел на нее.

– А хочешь, рыжая, я расскажу тебе о Роллоне Нормандском?

Она вздрогнула. Но взяла себя в руки.

– Нет! – Она сказала это твердо и непримиримо. – И никогда, Эврар, слышишь – никогда, не смей больше произносить при мне этого имени.

Какое-то время оба молчали. Он – удивленно и растерянно, она – решительно и зло. Потом Эмма улыбнулась.

– Когда-то один монах предрек мне, что однажды я найду себе пристанище. И это пристанище я нашла благодаря тебе, Меченый. Я обрела в Арденнах дом, я стала сильной. Пожалуй, нигде и никогда я не была столь независимой, как в этих лесах. Мне есть чем гордиться, Эврар, есть в чем черпать силы для жизни. И меня это устраивает. Я всем довольна. А прошлое… Оно уже забыто.

– А будущее? – спросил Меченый. – Ты сейчас говоришь, как старуха. А ведь ты молода и прекрасна. Когда-нибудь ты снова захочешь жизни, перемен, любви. Зачем же ты жаждешь одиночества?

Эмма вздохнула и стала снимать ткань с кросен.

– После того, что я претерпела с Видегундом, – ее передернуло, – у меня совсем пропала потребность в мужчинах. Да и ранее – насилие норманнов, возня с больным Атли, жестокая ревность Ролло, старческие объятия Ренье, издевательства Леонтия… Поверь, Меченый, мне есть от чего прийти к мысли, что спокойствие – очень ценная вещь.

Эврар поглядел на нее с легкой насмешкой. Глазами не старика, не друга, не «отца», а мужчины. О чем толкует эта рыженькая? Стройна, как молодое деревце, грудь так и выпирает под складками шерстяной туники, шея – как лилейный стебель, лицо – да, уж недаром этот придурок Видегунд все грезил ею как Мадонной. Да и одета чисто, как женщина, желающая нравиться, – пояс из чеканных блях на осиной талии, как у нерожавшей девушки, темно-красные волосы заплетены в несколько косичек, уложенных вокруг головы. Нет, он не верил ее словам. Покой? Нет, пусть она и обожжена жизнью, но покой не для нее. Она рождена сильной, жизнелюбивой. И она еще оживет.

Увидев, как Эмма складывает ткань и выразительно поглядывает на него, он понял, что пора уходить. В его башне было холодно и темно, он долго возился, разводя огонь. Но и позже не лег, а глядел, как пробегают язычки пламени по толстым поленьям. Опять вспомнил, как хороша Эмма, сколько в ней достоинства, мудрости, благородства. Эх, какую герцогиню потерял Ренье в ее лице! И Эврар в который раз мысленно обозвал обожаемого герцога глупцом. Но, с другой стороны, хорошо, что Эмма не досталась старому неблагодарному гордецу. А вот Роллон… Эх, жаль. Лучше всего ей было бы вновь вернуться в Нормандию. Особенно теперь, когда Роллон опять остался один и, как слышал Эврар, повсюду разыскивает свою Птичку. Но, видимо, она сама не желает простить его. Что ж, Эврар был уверен, гордость – порой очень вредная вещь. Видишь ли – даже выслушать его не пожелала!

И еще в одном был уверен Эврар. Что пожелавший забыть о жене и дочери Ренье никогда больше не вернет Звезде Арденнского леса достойного ее положения герцогини.

Но Эврар ошибался.

Глава 9

На Рождество 914 года Ренье прибыл в свой город Намюр.

Он располагался на слиянии двух рек и в то время считался большим городом с почти шеститысячным населением. Домики с черепичными крышами жались между рекой и высокой скалой, на которой когда-то возвышалась цитадель времен владычества Рима. Позже она разрушилась, и Ренье велел использовать ее камень для постройки новых укреплений. И теперь, поднимаясь на реявшую над округой скалу по петляющей по склону дороге, он вскинул голову, глядел на эти мощные, сложенные из камней разной величины стены – толстые, круглые с узкими, удобными для стрельбы из лука бойницами и шатровыми кровлями из темной черепицы.