Делатель королей - Вилар Симона

Смуглое лицо Майсгрейва осталось непроницаемым. Он спокойно глядел на короля.

– Если бы вы слышали, государь, их возгласы и хвалы Делателю Королей, вы бы отказались от этой мысли. Мне пришлось всю ночь простоять здесь с обнаженным мечом, ибо я опасался, что кто-либо из них поспешит доказать свою преданность Алой Розе иным способом.

Глядя на сникшего Эдуарда, он добавил:

– Вы хорошо сделали, что не вышли, государь. Не стоит забывать, что живая собака лучше мертвого льва.

– А почему ты остался?

Майсгрейв ничего не ответил, но король и не нуждался в его словах. Они стояли лицом к лицу – король и его вассал, бывшие соперники из-за прекрасной женщины, в это утро ставшие близкими людьми. Их так и схватили вместе. Но вскоре по приказу Делателя Королей Майсгрейва отпустили, и он не узнал, насколько бурной была встреча Эдуарда Йорка с человеком, который сначала подарил ему, а теперь отнял у него трон.

Им было о чем поговорить, и их беседа протекала столь бурно, что, не вмешайся брат Уорвика, епископ Йоркский, павшему венценосцу не сносить бы головы. Впрочем, впоследствии граф был благодарен брату за то, что тот удержал его от варварского поступка, не давшего повода для злословия его врагам. Однако оставлять Эдуарда в живых он не собирался. Поручив его епископу Невилю, Уорвик повелел заточить незадачливого короля в замке Мидлхем.

Час торжества Уорвика пробил. Прошло всего одиннадцать дней с тех пор, как он ступил на землю Англии, и вот эта страна у его ног. Враги повержены, Генриху Ланкастеру возвращен трон, и сам король на заседании парламента торжественно вверил своему спасителю управление страной. Со всех сторон к Уорвику спешили сторонники, и не было в королевстве человека, который не признал бы его власти.

В Вестминстере, пока полубезумный Генрих Ланкастер вел тихое существование монарха-отшельника, Уорвик создал блестящий двор, окружив себя аристократами-ланкастерцами и перешедшими на его сторону йоркистами. Своим первым помощником граф избрал Джорджа Кларенса, родного брата свергнутого узурпатора. Среди придворных тогда много толковали о странности этого союза второго Йорка и Делателя Королей. И хотя Джордж получил от тестя неимоверное количество привилегий, земельных наделов и даже, в случае бездетности Ланкастеров, право на трон, все же поразительно было видеть, как они близки, особенно теперь, когда Ричард Невиль готовился казнить старшего из Йорков.

Не один только Кларенс вызывал пересуды. Его матушка, вдовствующая герцогиня Йоркская, явилась ко двору Генриха VI и приняла сторону своего племянника Уорвика. Ко всеобщему изумлению, она объявила, что ее старший сын не был сыном герцога Йорка и, следовательно, являясь внебрачным ребенком, не имеет никаких прав на трон Плантагенетов.

Эта новость вызвала целую бурю. Говорили даже, что стареющая красавица Сесилия Невиль просто повредилась в уме. Иные же утверждали, что эта надменная правнучка Эдуарда III так и не смирилась с самовольным браком сына и готова на все, чтобы отомстить непокорному. Были и такие, кто уверовал, что Эдуард и в самом деле не Йорк. Эти полагали, что признание Сесилии – знак ее запоздалого раскаяния.

И действительно, Эдуард, сероглазый шатен, не был похож ни на отца, ни на мать. Тогда принялись вспоминать каждого из девяти рожденных этой женщиной детей, как уже умерших, так и живых, обсуждая их происхождение. Сесилия Невиль, получившая в молодости за красоту прозвище Рейбийской Розы, пользовалась неизменным успехом, и кто мог знать… Были и такие, кто поговаривали о необычайном влиянии Делателя Королей на Сесилию Невиль и догадывались, что именно он вынудил герцогиню Йоркскую оклеветать сына.

Словом, ситуация при дворе была запутанная. К тому же созданный Уорвиком двор сплошь состоял из недавних его врагов. Блестящие аристократы, входившие ныне в свиту Генриха VI и Делателя Королей, были по уши в крови родственников и друзей тех, с кем теперь им приходилось раскланиваться, любезно улыбаясь.

По сути, вместе их удерживала только железная воля Уорвика. Что же касается самого короля, то слабодушный Генрих почти не появлялся на людях. Лишь изредка по настоянию Уорвика он высиживал час-другой в парламенте, вечно утомленный и рассеянный, странным взглядом окидывая своего спасителя и с готовностью соглашаясь с любым его словом. Таким образом Уорвику был пожалован королевским указом титул его отца, герцога Солсбери.