Делатель королей - Вилар Симона

– Мне пора, – глухо сказал Филип. – Еще до восхода солнца я должен оказаться на хульке^[13], отплывающем в Голландию.

Анна кивнула, не глядя на Филипа.

– Ты всегда был рабом долга. И наверное это правильно. Мой слабый ум не в силах всего этого постичь. Долг! Долг! Кругом все только и говорят об этом. Что-то со мною не так, видимо, я не такая, как все… Ступай, Фил. Мы никогда не умели расставаться по-доброму. Мы слишком разные.

Он хотел обнять ее, но она взглядом остановила его. Филип повернулся и направился к двери. Анна зажала ладонью рот, чтобы не закричать.

Внезапно Филип вернулся.

– Нет, не могу… Я слишком люблю тебя, Анна. И пусть это будет предательством, но одно я знаю так же верно, как то, что живу, – ты сильнее моего долга. Год назад я отступил от него, не выдав тебя герцогу Глостеру. И вот…

Горло его сжал спазм.

– У Эдуарда все готово к высадке, и в ближайшие дни он вернется в Англию. Твой отец должен знать, что герцог Кларенс изменник. Он в заговоре с моим королем, и я везу от него письмо Эдуарду…

Он опустил голову и сказал:

– Я предаю своего сюзерена, но делаю это только ради тебя. Ты любишь отца, и я не хочу его гибели.

– Пресвятая Дева Мария! – выдохнула Анна в испуге. – Джордж!.. Отец так верит ему!

– Он предатель, – глухо повторил рыцарь. – Однажды он предал своего брата, теперь предает тестя.

Анна о чем-то размышляла, казалось, даже позабыв о Майсгрейве. Потом торопливо накинула рубаху, спрыгнула с ложа и начала быстро одеваться.

– Отец в Уорвикшире. Я напишу ему. Ведь он доверил Кларенсу охрану огромного участка побережья! Иуда! Фил, ты не дал им бесчестно и подло разделаться с Делателем Королей, ты спас его, а значит, и меня. Подумай, что будет со мной, если победят Йорки!

Она путалась в кружевах, торопливо застегивая жемчужные запонки на запястьях, и вдруг осознала, что Филип уже у двери. Откинув волну волос с лица, Анна посмотрела на него.

Майсгрейв уходил. Они смотрели друг на друга через всю комнату и чувствовали, как между ними разверзывается пропасть. Они любили, но волею судеб оказались в разных лагерях. Война Алой и Белой Роз удаляла их друг от друга. Оба они понимали, что впереди их ждут страшные, непредсказуемые события, и одному Богу известно, как сложатся их судьбы. В стране была готова вспыхнуть новая гражданская война, и в воздухе носились предвестники жестокой междоусобицы: измены, тайные сговоры, подкупы и предательство. Им надлежало стать врагами, им надлежало расстаться без надежды на будущее.

– Ступай, Филип. Ты можешь опоздать на корабль.

Рыцарь кивнул. Он уже взялся за ручку двери, но вдруг повернулся, стремительно пересек комнату.

Они целовались, как безумные, точно в лихорадке, как в бреду, словно пытались найти друг в друге силы для того, что им предстояло пережить.

– Иди, – выдохнула Анна между поцелуями. – Иди, иначе я…

Он резко отстранил ее и вышел, сильно хлопнув дверью. Анна услышала удаляющиеся шаги и сейчас же бросилась к окну в слепой надежде еще хоть миг видеть Филипа, распахнула створки.

Рыцаря на причале не было. Он отправился через город.

Какое-то время Анна стояла у окна, затем вернулась к столу и, взяв оставленную Майсгрейвом ладанку с реликвией, поднесла ее к губам и опустилась на колени. Так, за молитвой, ее и застал перезвон колоколов, сзывающих к ранней мессе.

Анна поднялась. Следовало поторопиться, чтобы еще засветло добраться в Вестминстер. Вглядываясь в едва блеклый сумрак, она осторожно улыбнулась:

– У нас есть любовь, Фил. А это – несокрушимая сила!

8

В Вестминстер Анна проникла через калитку для слуг. Несмотря на ранний час, здесь уже было шумно, гремели тазы и кастрюли на кухне, смеялась стража, толстая помощница домоправителя за что-то отчитывала сонного пажа.

Оставив во дворе Соломона, принцесса проскользнула в покои и, миновав застывших, словно изваяния, лучников в туниках поверх доспехов, двинулась через анфиладу огромных, еще полутемных в сей предутренний час залов. Где-то осторожно скрипнула дверь. Анна остановилась, прислушиваясь, но все было тихо. Потом, совсем неподалеку от нее, мелькнул слабый свет свечи, послышался звук поцелуя и нежный шепоток:

– Я тебя люблю… Приходи, я буду ждать.

Анна улыбнулась. Несмотря на усталость и потрясение, испытанное ею при известии о Кларенсе, у нее было легко на сердце. Душа и тело ее были удивительно спокойны.