Каторга - Пикуль Валентин

– Все-таки нельзя же так отзываться о своем командующем! Вас послушать, – сказал Ляпишев, – так и жить не хочется. Со мною вы, конечно, можете говорить все, я согласен выслушать любую крамольную мысль. Однако воздержитесь от подобных преувеличений с офицерами нашего гарнизона.

Жохова это замечание сильно задело:

– Но я ведь литератор, а значит, обжигаюсь, когда лишь чуточку тепло, и замерзаю, когда прохладно. Как вам угодно, но литература-матушка держится на гиперболах. Это в бухгалтерии нужна точность, а в литературе необходим образ Гаргантюа – почти гомерический, образ Плюшкина – мизерный… Иначе нам бы не чтить великого Рабле, не восхищаться Гоголем!

* * *

Как и предрекал Кушелев, Быков явился.

– Уже все знаю, – встретил его Ляпишев. – На одном месте вам не сидится. А ведь там, в Корсаковском округе, и без вас достаточно сил: полковник Арцишевский, отряды Таирова, Полуботко и Слепиковского, наконец, моряки оставили целую батарею, так зачем вы нужны со своими партизанами?

Валерий Павлович был убежден, что заливы Анива и Терпения открывают ворота на Сахалин; если что и начнется серьезное на острове, так начнется именно в Корсаковском округе.

– Не тепла ищу и не места, где лучше. В доказательство я согласен дислоцировать свой отряд хоть в Найбучи за Онором, ведь японцы могут высадиться даже в тех краях.

– С вами и Клавдия Петровна?

– Не оставлять же ее здесь… на этом пиру! Каково ей подчиняться сестре милосердия Кате Катиной?

Ляпишев стыдливо отвел глаза в сторону.

– Ну что ж, – позволил он, – отправляйтесь в Найбучи, я уверен, что Сахалин вы закроете со стороны залива Терпения…

В столицу острова опять перетаскивали имущество, архивы учреждений; вернулись по своим домам семьи чиновников. Начались прежние вечера в клубе, обеды и ужины, никто не думал о плохом, все верили в мощь эскадры Рожественского.

– Адмирал – душка, – говорила госпожа Жоржетта Слизова, танцуя с полковником Болдыревым. – Мне показывали его фотографию… неотразимый мужчина! Если такой приснится женщине, она, несчастная, не будет спать до утра…

Пиленгский перевал, возвышаясь над Александровском, грозил Сахалину туманами и ранними снегопадами.

– Господи, – молился перед сном Ляпишев, – услышь ты меня, грешного, избави от лукавого и беса полуночного…

2. О чем они думали

Найбучи – так называлось место, которое Ляпишев закрепил за Быковым для его отряда. Что там, в этом Найбучи? «Море на вид холодное, мутное, ревет, и высокие седые волны бьются о песок, как бы желая спросить в отчаянии: „Боже, зачем ты нас создал?“ – так писал Чехов… В этих краях, забытых богом и начальством, писатель застал еще таких дряхлых каторжан, которые уже не могли вспомнить, когда они на Сахалин попали, а была ли за ними вина, тоже не ведали: „Может, и была! Разве теперь вспомнишь?“ Иные старцы, не в силах поставить себе жилье, отрывали в земле норы, в которых и жили, как звери, редко выползая наружу… Когда-то в Найбучи уже квартировал крохотный гарнизонишко. Валерий Павлович размещал своих партизан где только можно, по избам и халупам, подновил заброшенную казарму-развалюху. Клавочка Челищева устроилась зимовать в магазине, где никто не покупал пересохших конфет с начинкою из орехов, отвращались от банок с сардинками, зато найбучинцы подолгу и мечтательно озирали хомут, украшавший центр местной коммерции. Хозяин лавки уже не раз с унылою безнадежностью спрашивал штабс-капитана:

– Может, хоть вы-то купите?

– Хороший хомут. Только зачем мне его?

– Вот и все так. Кой годик висит…

Валерий Павлович все-таки купил этот хомут, но при этом взял с хозяина лавки слово, что за время его отсутствия он приглядит за Челищевой, чтобы ее никто не обидел.

Лавочник поклялся на трехпудовой гире:

– Во! Пусть кто скажет ей ласковое словечко, так по башке и трахну. Хорошего покупателя как не уважить?

– Челищева моя невеста, – пояснил Быков, – потому и вывез с собою на юг. А сейчас надобно в Корсаковске побывать…

По первопутку он отъехал на санях. Корней Земляков взялся быть ямщиком офицера. В дороге встречались зимовья, все в дырках от пуль, выпущенных из «винчестеров»: сразу видно, что кто-то нападал, а изнутри кто-то геройски отстреливался. Быков сказал, что большинство преступлений в южном округе вызваны недостатком женщин, на что Земляков ответил:

– А чтоб их, окаянных, совсем не было! Сколько мучениев бывает от этих тварей… я-то по себе знаю.