Лесная герцогиня - Вилар Симона

– Ку-у-ку, ку, – принялся подзывать ястреба Эврар. Замахал вабилом. Тщетно. Эврар понял, что птица наелась и, сытая, не реагирует на зов. Да и конечно – этот ястреб был прекрасным охотником, добычу брал без промаха. Видимо, успел полакомиться, пока эти двое были заняты друг другом.

Грубо выругавшись, Эврар стал спускаться по уступам. На миг замер. Показалось или нет – но где-то он явственно различил голоса. Нет, все тихо. Дождь был мелкий, как туман, в его дымке все казалось серым – лес, небо, скала. Даже желтые листья на подлеске и внизу у скалы выглядели блеклыми, поникшими от влаги. Спускаться было сложно, да и не так ловок был уже Эврар. Кряхтел. А тут еще глупая птица, подпуская его совсем близко, в последний момент отлетала в сторону.

Наконец ему все же удалось поймать начавшую подремывать птицу, и, надев на пищавшего ястреба клобучок, он стал осторожно взбираться наверх. Это было делом нелегким, особенно учитывая, что одна рука у него была занята. Он устал, даже в пот бросило. Теперь, с возрастом, подобная усталость стала накатывать на него все чаще и вызывала в старом воине чувство потаенного стыда. Однако он почти взобрался на скалу, когда сверху вдруг посыпались камешки, и он понял, что там кто-то есть.

Медленно поднял голову. Так и есть. Люди Гизельберта – Гильдуэн, Матфрид и близнецы. Глядели на него, нагло оскалясь.

Эврар внутренне сжался и про себя обозвал себя глупцом. Ведь не забыл еще, как они уже пытались выследить его. А теперь… Их намерения не вызывали сомнений. Увидел, как Матфрид Бивень медленно вынул меч. Гильдуэн довольно кивнул.

– Надоел ты нам, старый сыч. Да и пора тебе уже пожариться в преисподней.

Эврар отшатнулся. Но Гильдуэн лишь засмеялся. Мелит еле держался, упираясь ногами в выступ, цеплялся свободной рукой за край утеса. Но когда Матфрид занес меч, вдруг рывком сорвал клобук с головы птицы, кинул прямо в улыбающееся лицо Бивня.

– Пошел!..

А сам стал падать. Ударился боком о выступ, скатился далее, чувствуя, как колючки дерут тело, как, набирая скорость, тело несется далее, ударяясь и переворачиваясь.

Эврара спас куст. Он зацепился за него на полдороге, и хотя это и не остановило падения, но смягчило его. Колючая ветка хлестнула по горлу, и он опять покатился, задыхаясь от боли и ожидая, что любой последующий удар будет последним.

Внизу тек быстрый ручей, весь в острых обломках скал. Но Эврар угодил на единственный плоский из них. Видимо, не пришел еще его смертный час. Но, побитый и истерзанный, он даже не сразу это понял. Был оглушен, почти бездыханен. Но как сквозь мглу видел крошечные фигурки на фоне неба над скалой.

«Сейчас спустятся и добьют меня», – лениво и безразлично подумал он. Но нет. Они остановились на утесе, столпились вокруг что-то кричавшего Матфрида. Потом ушли.

Эврар даже не мог понять, сколько он так пролежал. Не было сил пошевелиться. Да и мог ли он? Наверняка весь изломался. Но постепенно шум воды стал слышен отчетливее, а ее ледяные струи, перекатывающиеся через валун, на котором он лежал, окончательно привели его в чувство. Попробовал пошевелиться, потом сел.

Тело болело и саднило, одежда была изорвана в клочья, кое-где в крови от царапин и порезов. Но сам-то он не пострадал. Только голова гудела как котел. Но постепенно холод и сырость окончательно привели его в чувство. Только теперь заметил, что вокруг уже окончательно стемнело. Встал. Дивно, но, несмотря на острую боль от ушибов, он вроде и не пострадал. Пожалуй, ему стоило бы помолиться – Богу, духам леса, охранившим его, или даже возблагодарить дьявола, не надоумившего убийц добить его. Но молиться он не стал. Осторожно пошел, стал искать тропу наверх.

Он окончательно замерз. Да и с головой было словно не все в порядке. Заметил, что не может определить, где находится. Просто шел, не зная куда. Движение хоть согревало.

Лес казался нескончаемым и опасным. Где-то рыкнула дикая кошка, слышалось завывание волков, да и собирающиеся в стаи молодые кабаны, рыхлящие землю, могли вспороть и одинокого путника. А с ним и оружия, кроме охотничьего ножа, не было, но, когда он привычным жестом положил на его рукоять ладонь, сразу почувствовал себя увереннее, даже взбодрился.

Когда в чаще заметил отблеск огня, не сразу понял, где и находится. Но пошел на его свет, пока не остановился как вкопанный. Даже рот открыл – не то от изумления, не то от страха. Он узнал место. Заброшенная хижина Видегунда, дикое, проклятое место, куда никто не осмеливался ходить. Но сейчас сквозь затянутое пузырем окошко явно просвечивал огонь. В хижине кто-то был.