Княжий остров - Сергеев Юрий Васильевич

- Остальные двинулись через море и все перетонули, — прервал рассказ Окаемов, — я знаю эту историю и бывал в станицах некрасовцев в Турции.

- Совет стариков молчал по приказу старейшины, своего начетчика… некрасовцы старообрядцы… они молчали потому, что идти туда, куда они надумали, было нельзя с буйным Некрасовым. Они не приняли и нового атамана; тот с половиной людей устремился через море… С ним пошли дерзкие и хорошие казаки, но гордыня затмевала им разум и не услышали они Бога и старейшин… Их паруса скрылись за горизонтом, а ночью разыгрался страшный шторм, застигнув струги как раз на том бесовском месте, где сало тонет в воде.

Переждав шторм на берегу, мы опять спустили струги, подняли паруса и пошли за передовым судном, ведомым Богом и рукою старейшины, сидящего на корме и прижимающего к себе драгоценное нечитанное Евангелие, как знак открывающейся новой жизни. В море не встретили никого, высадились у какого-то иноземного селения и наняли караван верблюдов… Путь через Персию на Алтай, в Беловодье…

- В Беловодье? — ахнул Окаемов, — что же ты раньше молчал?

- Да потому что это не приходило, видать, не нужно было… Только сейчас я начинаю понимать, откуда у деда Буяна была такая крепкая старая вера, такие знания Казачьего Спаса… он бывал в Беловодье и, верным делом, знал, как туда пройти… Вот так оказался на Аргуни донской казак.

- То, что он говорил «мы», — первый признак истины, — уверенно подтвердил Окаемов, — некрасовцы точно так говорят о своих предках, хоть минуло двести пятьдесят лет…

- Я еще не закончил, Илья Иванович… дед Буян часто исчезал, иной раз по полгода, и возвращался в станицу загоревший дочерна и изможденный… Он приносил турецкие платки, китайский шелк и дарил бабам. Я думаю, что он был связным между некрасовцами и Беловодьем…

— Жив ли он сейчас?

- Убить его было нелегко… ни пулей, ни шашкой. Когда станицу заняли красные, он вскричал на плацу: «Дьяволы!», метнулся к своей избе за оружием и воевал один с ними… Дом его подожгли снарядом из трехдюймовки, и больше о нем ничего не знаю. Я потом излазил все пепелище, но ни костей, ни его карабина не нашел… И почему-то уверился, что дед Буян остался жив, каким-то чудом покинул горящий дом… ведь он мог так маскироваться, что наступишь, а не увидишь…

- Почему ты решил, что он ходил в Турцию к некрасовцам?

- А он мне рассказывал об их станицах, что улицы там все прямые, чтобы простреливались при обороне, что турки запрещали им строить стены и рвы, так они додумались сделать дома окнами внутрь дворов, а лицевые части слили в единую крепостную стену, что они сами делали в кузнях даже пулеметы, что турки много раз пытались взять штурмом и выжечь гяуров-русских, но каждый раз случались такие вихри и смерчи, что выбивали шашки и ножи из рук наступающих, неведомая сила умертвляла лошадей на скаку, а встречь летел такой шквал свинца, что ни разу не смогли ворваться. Некрасовцы в засуху собирались на молебен и вызывали дожди, это было для них таким обычным делом, что турки приходили к ним с просьбой: «Ваш Бог сильнее нашего Аллаха, попросите у него дождя на наши поля».

- Я это сам видел, — подтвердил Окаемов, да. — а, придется идти в Турцию… к ним. Может быть, сыщем ниточку в Беловодье.

- Илья Иванович, — глухо промолвил Мошняков, — идет такая война, а мы будем шарахаться по Турции. Отпустите меня на фронт…

- Миллионная армия турок стоит у нашей границы… Немцы рвутся к Сталинграду и если его возьмут, они ступят на нашу землю… Сила некрасовцев очень важна сейчас. Собирайтесь, завтра же вылетаем, мне нужно встретиться с Лебедевым. Никуда я тебя не отпущу, ты донской казак и скоро услышишь речь своих прадедов, услышишь их песни и молитвы. Некрасовцы все сохранили в первозданном виде… Они все время поют: дома, на работе, в бою, в корогодах на праздниках, начинают петь с люльки и умирают с песнею на устах. Это такая мощная культура, такая твердая вера, что грех, отказываться напитаться из священного родника крепи казачества.

- До песен ли сейчас? — упрямо стоял на своем Мошняков.

- Есть много летописных источников о Беловодской епархии, — словно не слыша его, продолжал Окаемов, — в разные времена посвященные бывали там и возвращались в великом благоговении. По преданию, был там и Сергий Радонежский. Торный путь в Беловодье из Соловецкого монастыря, да и многих других, тоже описан. Не потому ли при разгроме старой веры Соловки восемь лет не могли взять регулярные царские войска?