По воле судьбы - Маккалоу Колин

Он глубоко вздохнул.

— Третий срок мне не разрешат. Через год, в мартовские календы, мое командование закончится. Может закончиться, хотя я приложу все силы, чтобы этому помешать. И потому оставшийся год мне нужен для административной, а не военной работы. Чтобы превратить Длинноволосую Галлию в подлинную провинцию Рима. Я хочу навсегда покончить с напрасной, бесцельной, опустошительной для галлов войной. Я не испытываю никакого удовольствия, глядя на поле сражения после очередной нашей победы. Ибо там лежат тела римлян. А также тела многих галлов, белгов и кельтов. Умерших без всякой причины, за одну лишь мечту, на воплощение которой у них не хватило бы ни ума, ни образования, ни всего прочего. Что, несомненно, обнаружил бы Верцингеториг, если бы победил.

Цезарь поднялся и остался стоять, заложив за спину руки и нахмурившись.

— Война должна кончиться в этом году. Не временно прекратиться, а замениться длительным миром. Миром, который переживет и нас с вами, и наших детей, и детей их детей. Если этого не случится, германцы вторгнутся в Галлию и ее история будет другой. Как и история нашей Италии, ибо германцы не остановятся на достигнутом. Последний раз, когда они активизировались, Рим выставил против них Гая Мария. Я считаю, что теперь Рим полагается на меня. Длинноволосая Галлия — вот естественная граница между ними и нами, а вовсе не Альпы. Мы должны удерживать их на той стороне Рейна, чтобы наш мир, включая и Галлию, процветал.

Он прошелся по залу, остановился и обвел всех долгим, серьезным, внимательным взглядом из-под светлых бровей.

— Большинство из вас провели рядом со мной достаточно времени, чтобы знать, что я за человек. По природе я не жесток. Мне не доставляет удовольствия ни причинять кому-либо боль, ни отдавать карательные приказы. Но я пришел к выводу, что Длинноволосая Галлия нуждается в жестоком уроке. Таком ужасном, таком потрясающем, чтобы память о нем не изгладилась в поколениях и охлаждала любые горячие головы. По этой причине я и пригласил вас сегодня сюда. Чтобы сообщить вам о своем решении, а не для того, чтобы попросить у вас позволения. Я — главнокомандующий, и решения принимаю я один. Вы не в ответе за решение, которое я принял. Греки считают, что в преступлении виновен только тот человек, который совершил преступное деяние. Поэтому вина вся на мне. Ничья совесть не пострадает. Я часто говорил вам, что воспоминания о собственной жестокости — плохое утешение в старости, но после встречи с друидом Катбадом подобная перспектива меня уже не страшит.

Он возвратился к курульному креслу и сел, приняв официальную позу.

— Завтра я встречусь с защитниками Укселлодуна. Я думаю, что их около четырех тысяч. Да, их даже больше, но четырех тысяч достаточно. Тех, кто смотрит на нас с особой ненавистью. Я отрублю им обе руки.

Он сказал это очень спокойно. Эхом сказанному был слабый вздох. Как хорошо, что тут нет ни Гая Требония, ни Децима Брута! Зато есть Гиртий, и глаза его полны слез. Как вынести этот взгляд? Цезарь сглотнул подступивший к горлу ком и продолжил:

— Я не стану искать охотников среди римлян. Думаю, они сыщутся среди местных жителей. Добровольцы. Восемьдесят человек. Каждый отрубит сотню чужих рук, сохранив при этом свои. Механики сейчас трудятся над специальным инструментом, который я придумал. Это что-то вроде вертикально поставленного ножа шириной в полфута. Лезвие надо поставить поперек тыльной стороны запястья — и стукнуть по лезвию молотком. Запястье предварительно будет перевязано ремнем, чтобы остановить поток крови. Обрубок после ампутации окунут в смолу, чтобы остановить поток крови. Кто-то умрет, но большинство не умрут.

Теперь он говорил быстро, легко, ибо перешел к практической сути вопроса.

— Эти четыре тысячи безруких людей будут потом приговорены бродить и просить подаяние по всей обширной Галлии. И всякий, кто увидит безрукого нищего, подумает об Укселлодуне. Когда легионы отправятся на зимовку, каждый из них прихватит с собой часть калек. Таким образом безрукие попадут во все области все еще неспокойной страны. Ибо урок не пойдет впрок, если его свидетельство не увидят повсюду.

Цезарь на мгновение замолчал.

— А в заключение я поделюсь с вами информацией, собранной моими отважными, но не овеянными воинской славой помощниками. Восемь лет войны в Длинноволосой Галлии встали ей в миллион мертвых воинов. Еще миллион галлов проданы в рабство. Около полумиллиона галльских детей и женщин умерли, четверть миллиона лишились крова. Все население Италии имеет меньшую численность. Ужасный результат бычьей слепоты в гневе. Это нужно остановить! И сейчас же. Прямо здесь, в Укселлодуне. Когда я сложу свои полномочия, в Длинноволосой Галлии будет царить мир.